одной руки сосчитать. Но папа в детстве жил в одном из этих заброшенных домов, и когда я была маленькой, часто рассказывал, как проходило его детство. А ведь раньше это был центр города, пока его не начали активно расстраивать. Теперь же, центральная набережная обустроена в лучшем виде – всё для отдыхающих, а вот это страшное местечко власти обещали привести в порядок за пару-тройку лет, построить туристический комплекс и аквапарк. Пока не особо прогресс заметен.
Яроцкий глушит мотор недалеко от старого причала, помогает мне слезть с мопеда и освобождает голову от шлема. Дрожа от холода, тут же принимаюсь прыгать на месте и растирать замёрзшие ладони.
Без слов и всяких комплексов расстёгивает молнию на моём рюкзаке за спиной и застёгивает обратно. Водружает кепку мне на голову, а следом и капюшон от байки набрасывает.
– Ветер, – поясняет как бы невзначай.
«Ветер. Угу», – для чего-то повторяю мысленно.
– А что мы здесь делаем? – оглядываюсь.
Макс запрыгивает на такой же полуразрушенный, как и всё в этом районе каменный парапет, прячет руки в карманах бомбера и несколько минут смотрит на бушующее море. Ветер играет с его волосами, куртку как парусник надувает на спине, бросает в лицо мелкие брызги воды и, наверное, мне стоило бы отвернуться, заставить себя найти зрелище поинтереснее, но… не могу. Не могу глаз от него отвести, и вот холод уже кажется сущим пустяком, порывы ветра вовсе не обжигают кожу, и тревога куда-то исчезает, потому что внутри вдруг так тепло становится, так спокойно, как если бы вдруг лето началось, тёплое солнышко согрело кожу, птицы запели, бабочки ожили… Бабочки… Опять эти бабочки. Их стало слишком много в моей жизни.
Опускаю взгляд и молча пинаю носом кеда камень под ногами.
– Так… так что мы здесь делаем? – наконец спрашиваю, чувствуя себя слишком неловко с ним наедине.
Макс оборачивается и протягивает мне руку:
– Иди сюда.
– Зачем?
– Вот же ты упрямая, – так улыбается, что самой в ответ улыбнуться хочется. – Расскажу кое-что. Давай. Иди сюда. Отсюда лучше видно.
***
Лето перед десятым классом
Конец июля
– Давай. Иди сюда. Залазь. Отсюда лучше видно.
– Костик, блин, какого фига мы тут делаем? Ну, серьёзно… Тебя вон те парни вообще не смущают? – киваю на свору бродячих собак.
– Не трогай их мусор, они не тронут тебя, – подмигивая, заверяет Костян, затаскивая меня на разбитый каменный парапет у старой набережной. – Смотри. – Кивает на пылающее в свете заката море. – Солнце сейчас садиться будет.
– Ну… ага, – киваю, скептически поглядывая на друга. – Закат.
– Зака-а-т, – с ностальгическим видом повторяет Костик, а я не спускаю взгляда с его лица и пытаюсь понять, кто этот странный чувак передо мной и куда он дел моего лучшего друга.
– Закат, – повторяю с тупым
