прямолинейно со снижением потихоньку. И так мы до самого аэродрома тянули. На второй круг даже не думаем уходить, это уже каюк. Так он и не загорелся. Но когда сели, посмотрели, а там вот такая дырища… Как в той песне поется: «Хвост горит, бак пробит, но машина летит…»
– «На честном слове, на одном крыле».
– А раз пошли большой группой на Гумбиннен. Три девятки и около двадцати истребителей прикрытия. Уже почти на цель вышли, идем, остается до нее минуты три-четыре, как вдруг сильный разрыв зенитного снаряда под крылом. Самолет сильно качнуло, и по внутренней связи голос нашего радиста: «Рация разбита, я ранен!» Спрашиваю Гришку: «Сильно ранен? Терпеть можешь? До цели всего три минуты». – «Не знаю, – отвечает, – попробую». Наконец бомбы сбросили – железнодорожный узел в огне. А как развернулись, дают нам команду выйти со строя и на форсаже домой.
Прилетаем – а на полосе уже санитарная машина стоит, и медики к нашей кабине кинулись. Думали, что летчик ранен. Нет, радист. Гришку, значит, раз, а у него осколок в мягком месте. Но повезло. Он же сидел на парашюте, и осколок, представляешь, пробил вот эту упаковку шелка в 20 сантиметров и на несколько сантиметров воткнулся ему в задницу. Ну, он полежал в санчасти дня три или четыре и вернулся обратно. А мы с Васей посмотрели, а у нас 25 пробоин от осколков. После всё удивлялись, как это случилось, что ни один из осколков не попал в бензобак, хотя разбитая рация совсем рядом. Повезло… А вот двум экипажам в том бою не повезло… Зато я, сколько пролетал, в каких только переплетах не был, и в воздухе, и на земле, но, видно, в рубашке родился. Видимо, в моем компьютере не запрограммировано такого случая… Я вот потом посчитал, я же на фронте все время в боевых частях: Сталинград, Дон, Украина, Крым, Белоруссия, Литва, Восточная Пруссия, и не где-то там, а все время в боях. Зато Победу, как ты думаешь, где встретил?
– И где же?
– В доме отдыха. Дело в том, что во время Кенигсбергской операции мы с Васей сделали больше всех вылетов, и в качестве поощрения нас отправили на отдых. Командование нашей дивизии создало свой вроде как мини-дом отдыха, в котором отдыхали летчики. Со всех трех полков по несколько экипажей. Причем такое давно практиковалось, потому что мы с Васей так отдыхали еще после Севастополя. И вот после Кенигсберга один или два экипажа нас направили в этот дивизионный дом отдыха. Ну, это буквально километров 15–20 от нашего аэродрома. И вот ночью на 9 мая вдруг слышим крики, гам, стрельба. Вскакиваем – что такое?! Бандиты напали? Тут вбегает в нашу комнату заведующий этого заведения и кричит: «Ребята, Победа!» Оказывается, со штаба позвонили: «Поздравьте ребят с Победой!» Мы ему говорим: «Давай, тащи водку, Победа же!» – «Нет, ребята, водка будет, но только за завтраком». Пришли на завтрак, стоят бутылки с водкой, и уже не по 100 граммов, а по стакану. Вот так встретил.
– Какие у вас награды?
– У меня получилось интересно. Первую «звездочку» я получил за освобождение Украины. Вторую «звездочку» – за освобождение Севастополя. «Отечественную войну» – за освобождение Белоруссии,
