леди Альгринн, в чем неправильность ее поведения?
Баронесса не выдержала и с приглушенным хохотом уткнулась мне в плечо. Я поспешно прикрылась веером.
– Прошу прощения, леди Альгринн, – невозмутимо сказал Третий и повернулся к своему ангелочку. – Нет, милая, маркиза вела себя безупречно. Она свидетель и дала согласие на разговор с капитаном. Но спросить об этом следовало ее саму. Обсуждать человека в его присутствии крайне невежливо.
– Простите, леди Альгринн, – без тени раскаяния откликнулась маленькая принцесса. – А Рино сказал, что…
– Догадываюсь, что, – простонала леди Хикари мне в плечо.
– Если бы он сказал то, о чем Вы подумали, моей дочери, то вряд ли бы сумел и дальше вести это дело, – поспешно вставил Его Высочество, передав, наконец, принцессу на попечение няни.
Мне пришлось в очередной раз подавить хоть и вполне естественное, но неподобающее любопытство и следовать за Третьим, ломая голову: что же такого мог сказать лорд асессор?..
Для беседы выделили небольшую комнату, надежно отгороженную от основного опенспейса дверью с внушительным засовом. Всю виднелись следы спешной и оттого не слишком тщательной уборки.
Капитан Кориус-младший был мрачен и вымотан так, будто драил полы лично. Лорд Рино, напротив, сиял, как начищенная монетка, привычно поправ все возможные правила приличия и вытянувшись на невероятно старом диване. Всем остальным предлагалось ютиться на стульях, и только для нас с леди Хикари изволили выделить пару потрепанных кресел. Принц, который имел полное право претендовать на любое из них (да и на диван тоже), молча занял колченогую табуретку, почти заслонив собой капитана.
Понятно: личность собеседника лорда Джошуа ему интересна, но мое участие в деле Его Высочество категорически не устраивает, и он настроен приложить все усилия, чтобы свести мое общение с агентами Ордена и ищейками к минимуму.
– Леди Альгринн, – благосклонно мурлыкнул с дивана лорд асессор, – если вас не затруднит, повторите свой рассказ о событиях на балу. Капитана и Его Высочество особенно волнует описание того «разбойника», с которым у герцога был тайный роман.
Ценой некоторых душевных страданий моим единственным выражением эмоций стала дернувшаяся бровь. Такая версия слухов до меня еще не доходила.
Стало ужасно интересно, не выдумал ли это сам Рино, но настоящая леди не станет обсуждать досужие сплетни. Поэтому я снова терпеливо изложила, как выставляла себя пьяной дурочкой. Но на этот раз, увы, при рассказе присутствовал Третий, и разговор предсказуемо растянулся.
Его интересовало все. Какая маска была на герцоге? Снимал ли он перчатки? Был ли на его лице пепел? В порядке ли были его манжеты? Какую куртку носил незнакомец? Не кожаную ли? Была ли кожа потрескавшейся? А на перчатках пальцы срезаны? Если попытаться мысленно продолжить его шрамы, не сложатся ли они в какой-нибудь рисунок?..
Казалось,
