Мягкое кресло и рядом лампа под зеленым абажуром, на полу толстый пушистый ковер, несколько маленьких ковриков, разбросанных там и сям, – во всем такое богатство, такая роскошь!
– Присядьте, вот стулья, – любезно сказал сенатор, уходя в соседнюю комнату.
Преисполненные пугливой почтительности, мать и дочь из вежливости остались стоять, но сенатор, покончив с поисками, повторил приглашение. Они смущенно и неловко сели.
– Это ваша дочь? – спросил он миссис Герхардт, улыбаясь Дженни.
– Да, сэр, – ответила мать. – Старшая.
– А муж у вас жив? – расспрашивал он далее. – Как ваша фамилия? Где вы живете?
Миссис Герхардт покорно отвечала на все вопросы.
– Сколько у вас детей? – продолжал он.
– Шестеро, – ответила миссис Герхардт.
– Семья не маленькая, что и говорить. Вы, без сомнения, выполнили свой долг перед страной.
– Да, сэр, – ответила миссис Герхардт, тронутая его вниманием.
– Так вы говорите, это ваша старшая дочь?
– Да, сэр.
– А чем занимается ваш муж?
– Он стеклодув. Только он сейчас хворает.
Они беседовали, а Дженни слушала, и большие голубые глаза ее глядели удивленно и пытливо. Всякий раз, как сенатор смотрел на нее, он встречал такой простодушный, невинный взгляд, такую чудесную улыбку, что ему трудно было отвести глаза.
– Да, – сказал он сочувственно, – все это очень печально. У меня тут набралось немного белья, вы его выстирайте, пожалуйста. А на той неделе, вероятно, будет еще.
Он сложил белье в небольшой, красиво вышитый синий мешок.
– В какой день вам его принести? – спросила миссис Герхардт.
– Все равно, – рассеянно ответил сенатор. – В любой день на той неделе.
Она скромно поблагодарила его и собралась уходить.
– Вот что, – сказал он, пройдя вперед и открывая перед ними дверь. – Принесите в понедельник.
– Хорошо, сэр, – сказала миссис Герхардт. – Спасибо вам.
Они ушли, а сенатор вновь принялся за чтение, но почему-то им овладела странная рассеянность.
– Печально, – сказал он, закрывая книгу. – В этих людях есть что-то очень трогательное.
Образ Дженни, полной изумления и восторга, витал в комнате.
А миссис Герхардт с дочерью снова шли по мрачным и темным улицам. Неожиданная удача необычайно подбодрила их.
– Какая у него прекрасная комната, правда? – прошептала Дженни.
– Да, – ответила мать. – Он замечательный человек.
– Он сенатор, да? – продолжала дочь.
– Да.
– Наверно, приятно быть знаменитым, – тихо сказала девушка.
Духовный облик Дженни – как его описать? Эта бедная девушка, которую нужда заставила помогать матери, стиравшей на сенатора, брать у него
