предан Государю честно, тот не может ни минуты жить спокойно и с этим явлением мириться: ибо в ответ на это ложное убеждение, как нервное чувство, блуждающее в военном мире, в нем все сильнее распространяется мысль, что не стоит теперь служить в военной службе, что не стоит дорожить ею, гордиться ею, чтить ее идеалы, и т. д. Горе нам, если эти нервные мысли охватят многих, страшно подумать, что может из этого выйти. Теперь еще не поздно; теперь легко эти нервные ощущения в войске изменить именно потому, что нервы в войске возбуждены и, следовательно, восприимчивы столько же к дурному, сколько к хорошему; теперь даже малейшее проявление сверху сердечного внимания произведет усиленное действие.
Исторический процесс этого недоразумения весьма понятен. Первое сильное впечатление, испытанное во всем войске, было уничтожение начала производства в Свиту[60]. Все находили или, по крайней мере, многие находили эту отмену необходимою, но нельзя было избегнуть, чтобы впечатление от этой меры не было сильное и неблагоприятное; отнимался стимул, отнималась цель, светлая точка впереди у многих. Затем начался ряд мер внутренней реформы, отчасти новых, отчасти в виде продолжения старых, как напр[имер], Положение о запасе[61]. Все эти меры, сами по себе нужные и серьезные, носили характер чего-то строгого, неумолимого, и тою или другою стороною задевали или честолюбие одних или военные старые предания или чьи-либо материальные интересы. Словом, хорошая сторона реформ предоставлялась к оценке в будущем, а в настоящем размножалось количество недовольных!
С другой стороны, так случилось, что военный министр[62], вводивший все эти реформы, при всех своих достоинствах человек характера не ласкового, строгого, не сообщительного, строгий формалист, педантичен в проявлениях своей власти и, вводя реформы, не допустил нигде ни местечка, ни скважины для сердечного отношения к войску. Это отозвалось на всем военном управлении. О, если бы Государь мог бы хоть раз невидимкою поглядеть на сцены, происходящие в приемные часы в Главном Штабе, Он бы понял, почему я пишу эти строки и простил бы мне их. Кто раз увидел эти сцены, он их не забудет! Эти в лохмотьях офицеры отставные и неотставные, пришедшие справляться о пособии, которым говорят: нет, отказано, подождите до будущего года, и которые тут же рыдают, стонут, умоляют; эти генералы в запасе, которые со слезами на глазах, с Георгиями в петлице[63], с дрожащим голосом говорят громко: видно мы обесчестили русскую армию, коли нас заклеймили; эти вдовы, дочери, жены военных, которым говорят: нет денег, о, все это вместе ужасное зрелище, потому что все эти люди приезжают из всех концов России за последним лучом надежды в Петербург, и этот последний луч тут затухает, и они возвращаются восвояси, и там стоустая молва разносит по всем углам их печальные повести.
Отчего же это все происходит? Отчего столько обиженных, столько оскорбленных,
Военная Свита Его Императорского Величества состояла из генерал-адъютантов, Свиты генерал-майоров и контр-адмиралов, флигель-адъютантов. Входившие в Свиту лица получали на эполеты вензеля императора, становились его доверенными лицами, а подчас и советниками. Зачисление в Свиту производилось по личному усмотрению императора, что временами приводило к большому количеству в ней случайных лиц. Такая ситуация сложилась и в конце царствования Александра II. Александр III, желая повысить значение свитского звания, почти прекратил назначения в Свиту, что составляло резкий контраст с частыми пожалованиями в царствование его отца.
Закон об офицерском запасе 24 июня 1882 г. (Полное собрание законов. Собр. 3. Т. 2. 1882. № 991) был дополнен 1 июня 1884 г. законом «О применении положения об офицерских чинах запаса армии и Правил для зачисления по роду оружия или роду службы к различным разрядам военных офицеров, находящихся на службе по ведомству гражданскому» (Полное собрание законов. Собр. 3. Т. 4. 1884. № 2274). Оба эти закона четко определяли правила увольнения в запас и в отставку, а второй из них привел к увольнению с военной службы офицеров, служащих в гражданском ведомстве на тех должностях, на которые не разрешалось назначать военных.
Военный министр П. С. Ванновский.
Учрежденный в 1769 г. военный орден Св. Великомученика и Победоносца Георгия IV степени представлял собой малый крест, носившийся в петлице (на груди). Орден вручался за выдающиеся воинские подвиги, а также за 25 лет безупречной строевой службы в армии или 18 навигационных кампаний на флоте. Упомянутый ниже Георгиевский праздник приходился на день учреждения ордена – 26 ноября – и был днем чествования георгиевских кавалеров.
