махали руками и… боялись. Теперь они наконец-то стали похожи на людей, которыми были только внешне – на тех, кто вот-вот потеряет всё, что ему дорого, а может, и собственную жизнь. Улетучилась их спокойная уверенность и праздное любопытство, уступив законное место настоящему всепроникающему страху.
Внезапно, будто ожидавшая именно этого момента гора проснулась. Орел почувствовал это за мгновение до того, как ночь взорвалась мощным, идущим через толщу морских вод, оглушительным грохотом. Вершина горы раскрылась, словно священная лилия, символ пролитой крови Великой Богини, что решительно, с треском превращается из невзрачного скрученного бутона в прекрасный цветок. Длинные и острые его лепестки – языки жаркого подземного пламени – в окружении мириад искр вырвались из жерла, осветив огненным заревом контуры горы и облицованное золотом и орихалком здание Дворца у её подножья.
Затем вся земля пришла в движение, и из бурлящих недр ожившего вулкана поднялся столп плотного белого пепла, как будто хранящие остров духи, которым день за днем возносились молитвы и возлагались подношения на алтарях дворцовых святилищ, устремились на небеса, покидая обреченную землю.
Клубы раскаленного дыма поднимались к самим предвечным звездам, и лишь там останавливались, собираясь в огромное круглое облако. К желто-рыжему свету, источаемому плещущейся в горной воронке магмой, добавился ярко-белый блеск молний, пронзающих растущую вширь и ввысь пепельную колонну. В ее клубящихся очертаниях, как в театре теней, проступали и тут же распадались на части фантасмагорические, пугающие и прекрасные образы.
Вот праматерь Европа на белоснежном быке плывет через океанские воды, чтобы впервые ступить на благословенную критскую землю, и дельфины пляшут в волнах и поют ей свои песни. Вот косматые медведицы Гелика и Киносура со страшным рыком отверзают пасти, охраняя колыбель с божественным младенцем Дием, и кентавр Кротос оглушительно рукоплещет, заглушая крик новорожденного бога. Вот могучий герой Иасион впрягает в плуг свирепых быков и, погоняя животных копьем, вспахивает поле для Праматери Деметры – темные жирные комья земли разлетаются из-под бронзовой бороны, но вот он уже пал, сраженный перуном Вседержителя …
Орел завороженно смотрел на двулезвенные кудри огня и сменяющие друг друга в густых клубах дыма картины и понял, что пришла пора и ему отправиться в свой последний полет. Всполохи пламени, снопы искр, вспышки молний, раскаты подземного грома, и вот уже сама всеочищающая кровь земли изливается алыми реками, уничтожая, сжигая, сметая все на своем пути, а с неба идет дождь из раскаленных до красна мелких камней.
Крылья не слушаются, потоки горячего воздуха швыряют из стороны в сторону, как кусок никчемного оборванного паруса. Жар. Боль. Перья вспыхнули. Вода в кальдере шипит, встречаясь с потоками лавы, но вдали от берега волны всё ещё холодны. Туда – даже окрасившееся алым море погасит пламя, да и нет лучшей могилы, чем его мягкие объятья.
