естественно, в состоянии боевой тревоги. И мчался, сколько было мощи.
…Вода показалась в то время, когда все небо было охвачено кровавым закатом… Вот в эти мгновения меня и охватило состояние несказанного блаженства и ликования! Отнюдь, никак по содержанию несвязанное тем, что я вышел победителем с бандой золотопромышленников! К моей удаче, подъезжая к дебаркадеру, я видел, как вдали идет баржа, груженная зерном: она направлялась в Николаевск-на-Амуре и прошла бы мимо дебаркадера, если бы ее не остановили по моему требованию. К барже меня доставила моторка. На судне я связался по рации (уже состояние эйфории давно прошло) с прокуратурой… После моего разговора с дежурным, с разных взлетных площадок поднялись два вертолета. Один – солдатами-пограничниками. Другой – с опергруппой Николаевска-на-Амур УВД и взяли направление на прииск… А я роскошно, в кругу новых друзей – моряков баржи, а потом – в компании дочки капитана, двое суток «ловил кайф», вплоть до того мгновения, как увидел сой дом, на вершине одного из холмов любимого города Николаевска-на-Амуре.
Финка немецкого диверсанта времен ВОВ, на которую заместитель начальника уголовного розыска Николаевска-на-Амуре, орденоносец ВОВ, выменял у меня секционный нож, побывавший в сердце живого медведя:
Место, потерянного мной в тайге компаса финки, что был в рукоятке, я залил оловом.
…Третья эйфория была, пожалуй, сама мощная, если так можно выразиться. И случилось это в деревне Сенеж, Московской области, по левую сторону железной дороги «Москва-Ленинград», что расположилась через лесок с старыми домиками и полями пшеницы. Опять на закате. Меня пригласил туда «отдохнуть» мой бывший пациент клинического отделения кафедры Владимира Евгеньевича Рожнова – один из трех пациентов, у которого мне удалось найти «островки здоровья» и установить настолько прочный контакт на уровне личности, что на них не только интегрировалась его незаурядное Эго, но образовалась «платформа», для настоящей нашей дружбы. Вот сейчас, после двадцати лет разлуки и не внимания друг к дружке, я позвонил ему (для катамнеза?) и он сразу откликнулся – мы договорились о встрече. О нашей продуктивной дружбе с ЛЕВ (его инициалы) можно писать книгу!
…В Сенеже была его даче из только что поставленного финского домика и пруд, вырытого перед ним. Еще никаких посадок, вообще, никакой зелени на участке не было, ибо для строительства и рытья котлована под пруд пришлось выкорчевывать умершие деревья и бурьян из кустарника. Ни забора, ни калитки. Но место выбрано отличное – на холме, с которого открывался живописный вид на железную дорог двух столиц и красивый лес. С нами был еще друг моего друга. Солнце начало садиться, когда ЛЕВ стал готовит ужин, и развел хороший костер. Мы видели с его другом, что он положил на столик перед костром
