расчувствовалась уже продавщица:
– Так может твоей маме обратиться к участковому?
– Прошлый раз обращалась, – продолжал врать я. – Папа потом очень разозлился и поставил маме синяк под глазом.
– Да, ничего хорошего из этого не выйдет, – согласилась продавец, отпуская мне все-таки две бутылки «жигулевского».
Из магазина я выходил под сочувствующие взгляды случайных свидетелей. Моя ложь была довольно типичной ситуацией на поселке, где располагался магазин. Стыдно ли мне было? Вряд ли. Ведь я находился в пока еще чужом для меня мире и должен был приспосабливаться к нему. Единственно, о чем жалел, что не купил три или, даже, четыре бутылки. Но мог быть перебор. Для снятия похмелья двух вполне достаточно, это я прекрасно понимал, как в прочем, и продавец. Поэтому запроси я больше, мог бы пойматься на лжи. Большее количество столь желанного напитка – это уже застолье. Пусть будут две.
Уже в своем магазине я купил копченую селедку за тридцать копеек и пошел домой, предвкушая это вот предстоящее «застолье». Сейчас около часу дня, родители придут с работы в районе семи, а значит у меня еще достаточно времени.
Вкус пива оказался приятным и до боли знакомым. Меня сразу окатила волна различных ассоциаций. Я всегда был любителем этого напитка. Пил его в любую пору, во всевозможных заведениях, в различных компаниях и большом количестве. Предаваясь приятным воспоминаниям, я не сразу понял, что охмелел после первой же бутылки. Ну, а выпив вторую, я осознал, что меня основательно развезло. Надо было сразу сообразить, что для моего детского организма две бутылки пива могут оказаться излишними. У меня едва хватило сил скрыть до прихода родителей следы своего непозволительного времяпровождения.
Еще мне очень не хватает общения. «Сверстники» меня раздражают, от них я дистанцировался. Для зрелых людей я всего лишь малолетка и, чтобы с ними контактировать на равных надо еще подтвердить свой настоящий уровень развития. А стоит ли это делать, большой вопрос. Потому я не могу нормально общаться и со своими родителями. Сказать им всю правду? Так я ее и сам не знаю, а делиться догадками пока не готов. Вот и сводятся наше общение к чисто бытовым разговорам, с добавлением моего опасения, не сказать, чего лишнего. Стараюсь сильно не выходить за рамки развития третьеклассника, одним словом. Ну и опять же безропотно выполняю все их указания и наставления.
И вообще, я не могу разобраться, какое я чувство испытываю к «внезапно воскресшим» родителям. Горечь утраты давно залечило время. Да, я часто ходил на кладбище, просматривал старые фотографии, воспоминания о них всегда были наполнены любви. Но это уже была любовь к памяти. Она приятна и логична. Теперь я вижу вполне материальных дорогих мне людей. Как и прежде они совершают поступки, разговаривают, смеются, переживают. Точно также, как и во времена моего детства. Вот только реальность всего этого вызывает у меня сомнения, а эти
