style="font-size:15px;"> Самый любимый, самый драгоценный мой мужчина.
Нос картошкой, как у дуньки. Губы… Что это за губы – в нитку тонкие! Глаза… Так себе, серые, водянистые, да ещё с этим дурацким пятном. А что это здесь? Какой-то длиннющий волос – и, главное, один-единственный. Не дай бог, какая-нибудь бородавка вылезет. Причёска… Сейчас, небось, такие уже и не носят. А тут что?.. Ну, конечно, не «ушки спаниеля», но, прямо скажем, и не «мячики». Да и вообще, при таких бёдрах надо б номера на два побольше. Не зря он их не больно жалует: целовал, дай бог памяти, всего однажды – ещё там, в Нефтекупино. И с тех пор как-то скромненько увиливает… Слава богу, хоть ниже всё в порядке – и талия, и… остальное. А это ещё что такое? Не начало ли целлюлита? Не хотелось бы…
Прохаживаюсь по комнате, подсматривая краем глаза в трельяж, как играет при этом задница. Она дрожит, переливается волнами и ямочками, и с каждым движением её рельеф приобретает самые неожиданные формы. Это напоминает цветомузыку.
Во дворе в оттаявших плешинах уже зеленеет травка, а в квартире ещё топят по-зимнему, от души. Готовиться к занятиям усаживаюсь за стол в чём мать родила. И от этого чувствую себя маленькой, беззащитной и зябкой, несмотря на тропическую жару. Листаю свои, ещё студенческие, конспекты, натыкаясь то на засушенный лепесток, то на рисунок не по теме на полях, то ещё на какую-нибудь мелочь. Всё-таки нас хорошо учили! Сколько книг надо было перерыть, сколько передумать всего, чтобы растолковать, вот, хотя бы это понятие. Да-а…
А не взяться ли за кандидатскую?
– Давно пора!
Азимов стащил с самой верхней полки самую пыльную папку и положил на мои ладони как хлеб-соль или – чего там! – наградное оружие.
– Лет десять назад я делал одну работу для Главстроя. Здесь то, что не вошло тогда в отчёт. Посмотри. Есть тут кое-какие мысли, и я за всё это время в доступных мне источниках на подобное не натыкался. Хотел отдельно опубликовать, да всё как-то времени не хватает. Думаю, что тебе для реферата будет вполне достаточно. Дерзай!
– Ой, Рушан Гарифович! Я даже не знаю, как вас и благодарить.
– Отблагодарить меня как раз очень просто. Сделай из этого статью, и мы её опубликуем… ну, хотя бы в нашем сборнике. И мне, и себе поможешь. И в аспирантуру поедешь уже не просто так, а с имеющейся реальной публикацией. Улавливаешь?
– А если они это не оценят?
– Что значит «если»? Они это обязательно не оценят. По-другому и быть не может! У каждого свои интересы, свои темы, мысли и пристрастия. И на чужие им начхать.
– А для чего же тогда это надо?
Он вонзил в меня свои глаза-щелочки.
– Ты правда не понимаешь или придуриваешься?
И, не услышав от меня сколько-нибудь внятного ответа, продолжил:
– Это надо для того, чтобы оценить тебя. Стоит ли с тобой иметь дело. Может, ты дура, и с тобой только время потратишь, а толку не добьёшься.
– А вы-то как считаете: я всё-таки не такая дура? – не упускаю я
