поискать.
…Включил я, значитца, моторы на полную мощность, дальше вёл свой рассказ дядя Юра, он, значитца, сделал два круга. Слышу – кричит и рукой машет, навроде как, ты иди себе, иди, а я ещё покручусь малость.
Я сразу здагадался – пандравилось ему шибко летать. А то што лицо зелёное, так энто могет с непривычки к полёту, а могет быть луна своё отражение имела, ну, хучь бы от ераплана, или дерев.
Ну, раз он доволен, я, знамо дело, пошёл к себе в сторожку…, не буду же я спорить, ежели за билет заплочено сполна, и он сам меня отпустил.
Ну, выпил я маненечко, не пропадать же честно заработанному угошшению-то, огурчиком закусил…: у меня ещё с прошлого дежурства два штуки солёненьких припрятано было. Потом…, ишшо маненечко приголубил…, потом…, кажись, уснул, не помню…
Проснулся я от какого-то шума на моей территории. Дай, думаю, погляжу, кто это на моей подотчётной территории буянит? Выхожу и, что ты думаешь, вижу? А вижу я Коля настоящие страсти Господни…, куды там в кине! Представляшь, стоят две полицейские машины, а чуть подале скорая помощь – красно-синие огни так и мигают, так и мигают, будто на ёлке новогодней, а вокруг народишшу, не сосчитать…!
Што за наваждение такое у меня перед глазами, никак не пойму?
Подхожу я, значитца, к народу и спрашиваю: «Што такое могло случиться на моей, строго охраняемой, территории?» Один парнишка, такой лохматый, и до того рыжий, што страсть, оборачивается на моё вполне законное недоумение и так, знаешь, со смехом, отвечат: «Да, тут, дед, кино! Один полицейский решил бесплатно на самолёте полетать… Вот и полетал!»
Ну, тут мне ка-а-к вдарит в голову! Господи! Так это ж мой полицейский! Я же про него совсем забыл! Ох, божеж ты мой, вот напасть-то на мою седую голову!
Пробираюсь я, значитца, поближе, чтобы рассмотреть «дело рук своих» – лежит сердешный, то ли живой, то ли совсем мёртвый, не шевелится. Врачи брезгуют к нему прикасаться – с ног до головы облёванный и дерьмом обгаженный, ажно до меня евоная вонь дошла…
Николай долго сдерживал смех, а тут не выдержал, захохотал во всё горло. Ха-ха-ха! Ой, не могу! Ха-ха-ха!
Он хохотал так, как никогда в жизни до этого, не хохотал! Хохотал до колик в боку! Хохотал так, что обо всём на свете забыл, и по его небритым щекам от неудержимого смеха градом катились крупные слёзы.
Прекратить шум в камере! – послышался из-за двери окрик, и тут же заскрежетал ключ в замке.
Глава одиннадцатая
НИНА
Хозяин ушёл, и больше никто не мешал ей работать. Как говорят – «Без хозяина перед глазами, работается легче». Начался обыкновенный, будничный рабочий день. Перед её глазами проходили молодые люди и старички-пенсионеры, добрые и злые, смешливые – любители по поводу и без повода позубоскалить и, зацикленные на своих болячках нытики.
С «последними» – работать было намного сложнее. Они капризничали, не воспринимали полезных советов
