и болтливым, а ума у него, признаться, и на трезвую голову было немного…
Немец из Нового Южного Валлиса бесновался и сопел, а Джим, забавляясь этим зрелищем, с нетерпением ждал, когда можно будет спуститься в каюту: последние десять минут вахты казались ему особенно утомительными. Ни капитану, ни механикам не было места в воображаемом мире Джима, полном героических приключений, хотя Джим считал своих старших сослуживцев неплохими парнями. Даже капитана… Конечно, иногда Джима раздражала эта жирная туша, изрыгающая брань, но черт с ним в конце концов; приятная усталость конца вахты не давала Джиму ощущать явную неприязнь к кому бы то ни было. Что ему за дело до капитана и механиков? Да, он работает с ними бок о бок, но больше их ничто не связывает, они, можно сказать, даже дышат разным воздухом, ведь Джим рожден для подвигов, он незаурядный, не такой, как все. Интересно, подерется шкипер со вторым механиком или нет? Жизнь вдруг показалась Джиму такой легкой и приятной, и он был слишком уверен в себе, чтобы… Черта, отделявшая его размышления от дремоты, сделалась тоньше паутинки.
Тем временем второй механик перешел к рассуждениям о своем финансовом положении и чувстве собственного достоинства.
– Кто пьян? Я? Ничего подобного, капитан! Пора уж вам знать, что наш первый механик не слишком-то щедр и даже воробья допьяна не напоит, ей-богу! На меня алкоголь никогда не действовал, нет такого зелья, от которого бы я опьянел! Давайте пить на пари: вы – виски, а я жидкий огонь, и, ей-богу, я останусь свежим, как огурчик. Хоть сейчас! А с мостика я не уйду. Где мне еще подышать свежим воздухом в такую ночь, как сегодня? Не на палубе же со всяким сбродом?! И не подумаю! Чего мне вас бояться?
Немец воздел свинцовые кулаки к небу и безмолвно потряс ими.
– Я никого и ничего не боюсь, – с пьяным занудством твердил механик. – Не боюсь проклятой работы на этой гнилой посудине. Радуйтесь, что на свете есть такие люди, которые не дрожат за свою шкуру, иначе… Что бы вы без нас делали, вы и эта старая калоша с обшивкой из просмоленной бумаги? Вам-то хорошо, вы и из нее вытягиваете монету, а мне что прикажете делать? Сколько я получаю? Жалкие сто пятьдесят долларов в месяц! Покорно благодарим. Позвольте спросить вас, почтительно, заметьте, кто станет цепляться за такую работу? Опасную причем! Но я один из тех бесстрашных парней…
Он отпустил поручни и стал размахивать руками, словно желая нагляднее продемонстрировать, насколько он храбр, его тонкий визгливый голос взлетал над морем, механик встал на цыпочки и принялся кричать еще громче, как вдруг… полетел вниз головой, будто его сзади подшибли палкой. Падая, он заорал:
– Дьявольщина!
За воплем последовало минутное молчание. Джим и капитан пошатнулись, но удержались на ногах и, выпрямившись, с изумлением поглядели на невозмутимую гладь моря. Потом взглянули вверх на звезды. Что случилось? По-прежнему раздавался приглушенный стук машин. Такое впечатление,
