расспросы, добавил: – К отцу еду, в Улемово.
– Не слышала про такое, – покачала головой Катя.
– Развелись? – бесцеремонно поинтересовалась Тамара. – С матерью-то?
– Мама! – вновь укоризненно проговорила Катя и бросила на меня испуганный взгляд.
– Дело житейское, – отмахнулась ее мать и вытерла губы салфеткой. – Мы с Катюшиным отцом тоже разбежались. Года не прошло. Она и не помнит, какой он есть, папаша-то.
– Да, родители развелись, – коротко ответил я.
Тамара пустилась в рассуждения о бывшем муже и нелегкой доле матери-одиночки. Я кивал из вежливости, а сам смотрел в окно.
Мы проехали по мосту, перекинутому через небольшую речушку. Серая вода была покрытая рябью – моросил дождь. Дальше тянулись луга и перелески, никакого следа человеческого жилья. Интересно, когда ближайшая станция? Выйти бы на перрон, размяться, проветриться.
Вроде давно уже едем без остановок. Поезд-то не скорый, а пассажирский, поэтому должен, как сказал вчера Костя, останавливаться у каждого столба.
Говорят, есть люди с обостренным чувством времени: они точно знают, который час, сколько минут прошло от такого-то события. Я к ним не отношусь, но точно могу сказать, что с момента моего пробуждения минуло не меньше полутора часов.
С другой стороны, может, поезд останавливался, пока я спал, а теперь движется к ближайшему населенному пункту. Не в чистом же поле останавливаться?
– Спасибо, – проговорил я, отодвигаясь от стола.
– На здоровье. – Катя забрала тарелку из моих рук.
– Да, теперь вот к ней и едем, – сказала Тамара, и мне пришлось изобразить понимающую улыбку, хотя я прослушал, о чем она говорила, и понятия не имел, к кому это – «к ней». Да и какая разница?
Катя начала прибираться на столе, и я вышел, чтобы не мешать. В дальнем конце коридора возле окна стоял мужчина лет сорока или старше. Он повернул голову в мою сторону, поглядел пару секунд, мотнул головой – видимо, в знак приветствия, и снова уставился в окно. Я кивнул в ответ, хотя он этого увидеть уже не мог, и тоже стал смотреть на проносящийся мимо окон поезда пейзаж.
Любоваться было особо нечем, и я почти не видел, куда смотрю, занятый своими мыслями. Собственно, это были даже не мысли, а их обрывки, которые беспокойно вертелись в голове.
Стоя здесь, на вытертой тысячами подошв ковровой дорожке, возле грязного окна, я чувствовал себя покинутым и одиноким. Еще и погода нагоняла тоску: деревья печально клонились под дождем и ветром – непогода разыгралась не на шутку. Листва на некоторых деревьях уже пожелтела, еще немного – и листья облетят с веток.
Краем сознания я понимал какое-то несоответствие. Что-то не то было во всей этой картине, но я не мог понять что, и от этого тревога усиливалась.
– Не помешаю?
Я и не слышал, как подошла Катя. Подошла и встала рядом.
Она слегка касалась меня плечом, и ощущение определенно не было неприятным. На душе стало светлее – пусть бы она подольше не уходила.
