институте учиться.
Но Станкевича подобные тонкости не волновали. Для него важно, чтобы классный руководитель провел беседу с родителями двоечника.
И, тем не менее, Алексей Константинович вместо Кобылья отправился в Минск.
На автобусной остановке он увидел тетку, обвязанную пуховым платком до самых глаз, на ногах сапоги, похожие на бахилы.
При ближайшем рассмотрении тетка оказалась школьной библиотекаршей Галиной Петровной.
– И вы в Минск? – изумился учитель.
Галина Петровна в его представлении была глубокой старухой, которой уже нет смысла куда-либо ездить. Ей было лет тридцать, не меньше. При этом она была незамужней.
– Бу-бу-бу, – сказала из-под платка Петровна.
– Автобус отменили? – снова удивился Алексей. – Не может быть. Его еще ни разу не отменяли.
И действительно, в снеговой кутерьме показались два желтых глаза.
– Вот! – показал на глаза Алексей. – А вы говорите – метель.
Он помог Петровне взобраться на ступеньки, подал сумку и вскочил в автобус. В салоне народу было немного. В такую погоду только на печи сидеть, а не мчаться на свидание с однокурсницей.
Алексей устроился у окна. Петровна впереди него раскутала платок и оказалась вполне миловидной особой.
«Это потому, что освещение слабое, – подумал Алексей. – При дневном свете морщинки у глаз видны».
Он стал размышлять о жизни. Место на кафедре русской литературы, к которой был прикреплен, ему не светило. «Вы, жадною толпой стоящие у трона…» Его даже и в толпе нет. Прозябать в Крайске за сто километров от Минска? «На свете есть три столицы: Минск, Логойск и Плещеницы». Этот стишок в Крайске знали все, от первоклассника до выпускника.
Он тяжело вздохнул. Изящная шея Петровны, в которую упирался его взгляд, мешала сосредоточиться. Откуда у них берутся такие шеи?
Петровна пошевелилась, и Алексей понял, что и ей неуютно.
«Интересно, куда она намылилась? – подумал он. – Уж ей точно на печке надо сидеть».
– К девушке? – повернула голову Петровна.
Профиль у нее тоже выточен не хуже шеи. На щеке румянец.
– Куда хочу, туда и еду, – буркнул Алексей.
– Грубить в университете выучились? – усмехнулась библиотекарша.
Девушкой он не назвал бы ее даже в мыслях. При этом не мог не отметить выразительный изгиб улыбающихся губ. Пожалуй, они не хуже Зойкиных. А может, и слаще.
Алексей уставился в темное окно. Ни зги не видно, даже огни в деревнях погасли.
Женился бы на Зойке, не пропадал бы в заснеженных полях. Папаша военком, давно бы вызволил зятька из полона. А вот не хочется. Между прочим, десятиклассницы в Крайске очень даже ничего. Одна Тома, дочка Станкевича, чего стоит.
Ему вдруг стало зябко.
– Говорят, вас директор обхаживает? – снова повернула к нему голову Петровна. – Домой к себе еще не приглашал?
Темно-серые в крапинку глаза откровенно
