учитель, которые особенно требуют того, чтобы человек их очень любил. И в жизни духовной, в молитве должно соучаствовать сердце».
«В жизни духовной необходимо много самоотречения и любочестия».
«Если ты старец и твой послушник приуныл, то надо его ободрить. Если же послушник „залетел высоко“ и страдает эгоизмом, то надо его смирять».
«Когда мы возжигаем свечу о душе усопшего человека, то он получает огромную пользу».
«Очень часто мы, монахи, не видим боль других людей и ожесточаемся, оттого что не сопереживаем им. А многие несчастные люди в миру, наоборот, отличаются состраданием, потому что они живут рядом с теми, кому больно. Мы должны боль других людей сделать нашей собственной болью и молиться о всех».
«Есть люди, которые очень сильно привязаны к своим домашним, но при этом они хотят стать монахами. У них разрывается сердце: на весах любви одна чаша тянет их в одну сторону, другая – в другую. В этих людях есть любовь, и если они смогут отцепиться от плотской любви, то очень сильно преуспеют».
«Когда в молитве мы не чувствуем утешения, значит, с нами что-то не так: мы должны покаяться и исправить это. Некоторые считают, что это происходит от зависти диавола, но они ошибаются. Когда мы не чувствуем утешения в молитве, то этим Бог словно подсказывает нам: „Я не понимаю, что ты Мне говоришь“. Молитва, подобно Божественному Причащению, есть таинственная пища, поэтому, приступая и к молитве, и к Божественному Причащению, необходимо готовиться и иметь чистую совесть».
«Ко мне пришёл один брат и сказал, что, прочитав несколько книг о молитве Иисусовой, он через силу пытался применять на практике прочитанное. В результате у него заболело сердце. Я сказал ему: „У тебя что, нет поводов для смирения? У тебя нет грехов? Смирись. Смирившись, ты почувствуешь необходимость милости Божией к тебе, и молитва будет сама, а не через силу, течь внутри!“».
«Часто телесная чистота (девственность) – маска, под которой скрываются все страсти».
«Я не впадаю в отчаяние, когда вижу, что в человеке много страстей, но меня страшит, когда в брате нет доброй обеспокоенности. Без неё и борьбу не начнёшь, и внимательным не станешь, и от страстей не избавишься. С того момента, как человек познал самого себя, заметил свои страсти – он начал изменяться. Монах привыкает к определённому образу жизни, и привычка становится его „второй натурой“. После этого ему трудно меняться. Можно жить рядом со святым человеком долгие годы и не измениться к лучшему».
«Бог чтит свободу человеческого произволения. Желая вмешаться, Он ждёт, пока мы попросим Его о помощи».
«Духовно преуспевший человек понимает намерения людей. Например, он осознаёт, что его хотят использовать или обокрасть, однако он всегда относится к этому с добрым помыслом. Он оправдывает людей их нуждой и, думая так, себя не защищает. У святых есть духовный „рентген“, который высвечивает намерения других людей».
«Если
