весела и, как всегда, заботится о нашей окопной жизни. И все же порою кажется мне, что это не совсем так, что кто-то приворожил ее сердце, иначе не присохла бы она так к нашему расчету.
Мы молчим и терпеливо ждем, сторожко вслушиваясь в неясные звуки ночи, – только тех, привычных и желанных нам звуков не слышно.
– Да… Ну что ж, – отвечает Кривенок на какие-то свои мысли. – Поздно уже.
У меня ноет, щемит сердце, и все думается, что сегодня Люся уже не придет.
4
Но она все же приходит.
Приходит, когда мы уже почти теряем надежду увидеть ее и молча, уныло сидим на бруствере. Рядом на огневой лязгает затвором Попов. Желтых стоит на площадке между станин и по-стариковски глухо покашливает. Мы ждем наших ребят с ужином и наконец слышим в сумерках знакомые голоса. Полные котелки теперь уже не брякают, бойцы мягко ступают резиновыми подошвами своих кирзачей, все явственнее доносится их говор, и мы вслушиваемся. Что-то невнятное тихо произносит один голос – наверное, Лукьянов, потом отзывается второй, – погромче – это Задорожный, и вдруг слышится тоненький девичий смех. Кривенок вздрагивает и напряженно вглядывается в темноту.
– Ужин идет, – как всегда глуховато, но с заметной живинкой в голосе объявляет Желтых. – А ну, давай тяни палатку! – И вынимает из кармана ножик с деревянным черенком.
Этим ножом старший сержант, как отец в большой семье, режет для нас хлеб, открывает консервы, колет сахар.
Пока Кривенок отряхивает запыленную за день плащ-палатку, они подходят втроем. Лешка весело зубоскалит, явно адресуясь к Люсе, и она приглушенно, радостно смеется.
– Полундра! – еще издали шутливо кричит Задорожный. – Ложки к бою, гвардейцы!
– Добрый вечер, мальчики, – доносится из темноты такой необычный тут своей задушевностью девичий голос.
Мы разноголосо здороваемся:
– Здрасьте!
– Добрый вечер!
– Законно! Вечер на «пять»! – развязно объявляет Задорожный. – Вот ужин. А вот Люсик. Отведать, проведать и так далее.
Он ставит на землю котелки с супом и чаем. Лукьянов вынимает зажатую под мышкой буханку и кладет на разостланную Кривенком палатку. Но мы уже забыли, что проголодались, сидим и смотрим на нашу долгожданную гостью. А она тут как дома, опускается на колени рядом с Желтых, снимает и расстегивает свою толстенную медицинскую сумку.
– Молодец, Люська, – довольно говорит Желтых. – Не забываешь старых друзей.
– Ну как же я могу вас забыть, – улыбается Люся – Вот мазь принесла. У нас не было, так попросила, привезли из медсанбата… Мазать три раза в день. И бинт, пожалуйста, новенький, для перевязки.
– Ну, спасибо. Но ведь сколько я этих мазей уже перемазал…
Желтых рад ее заботе, довольно сопит и сует баночку в карман. У командира на ноге экзема,
