снова обратилась к кухарке. – Вы пострадали от произвола Судебной Палаты?
В кухне повисла напряженная тишина. Громми Хаг окаменел. Он представил на миг, как Сесилия, не стесняясь в выражениях, сообщает девчонке все что она на самом деле думает о Палате и судьях, и синеглазый ребенок, прелестно улыбаясь, идет и всё в подробностях передает своему дядюшке. Когда в Доме Ронга умирал кто-нибудь из заключенных, в башенке на самом верху здания один раз били в тяжелый черный колокол. Хаг бывал не раз в Акануране и лично слышал этот жуткий звон, якобы призванный напоминать всем, что за всякое преступление рано или поздно приходит возмездие. Открой Сесилия рот и может статься что вскоре Черный колокол ударит и в его честь.
Но неожиданно заговорила сама племянница судьи.
– Прошу простите меня за этот вопрос, – тихо произнесла она. Элен действительно была недовольна собой. Просто ей стало интересно, что случилось с Сесилией, но конечна она должна была сдержать свое любопытство и не ставить людей в неудобное положение. Но все-таки девочка испытывала некую неясную обиду. Тоже самое она недавно пыталась объяснить Талгаро. Тот относился с предубеждением к кирмианской девушке только потому что она кирмианка, и вот сейчас к Элен относились с неприязнью только за то что она родственница человека служащего в Судебной Палате. Дочь Валентина Акари вдруг подумала о том что она слишком уж глубоко вошла в образ и даже испытывает эмоции, которые могла бы переживать настоящая племянница судьи. Это было немного забавно. Может я будущая актриса, мелькнула у нее мысль.
– Ну что вы, госпожа, – заговорил наконец Громми Хаг, – это вы простите нас.
– Нет-нет, не говорите так, мне не за что вас прощать, – быстро сказала Элен. – А вы Сесилия, если вам так легче, продолжайте ненавидеть меня только за то что брат моего отца служит в Судебной Палате.
Девочка повернулась к трактирщику.
– Благодарю вас за то что вы предоставили мне возможность умыть руки. Я возвращаюсь к дяде. Нет, провожать меня не надо. Лучше поторопите наш завтрак. – И улыбнувшись она, добавила: – Зловещая племянница судьи очень проголодалась.
Элен вышла из кухни. Хаг проводил ее глазами, затем повернулся к молодой кухарке и задумчиво посмотрел на нее. Та снова стояла опустив глаза и с окаменевшим лицом.
– Громми, сейчас не нужно ничего говорить, – мягко произнесла Глория.
– А я думаю кое-что сказать нужно, – медленно проговорил трактирщик. – Сесилия, мне очень жаль что твой брат погиб, я соболезную твоей потери, но как бы ни было глубоко твое горе, пойми, что ты сама и люди вокруг тебя все еще живые. А ты сейчас, поддавшись скорби и гневу, десятком неосторожных слов, очень просто могла перечеркнуть наши жизни. Эта девчонка пойдет, наплетет своему дяде с три короба и привет, полный ататуй, панихида с танцами. Этот судья, Мастон Лург, тот еще поборник справедливости, – Громми Хаг покосился на своего отпрыска, наверно стоит быть поосторожней в выражениях,
