его называли именно так – мой московский друг. Ну, может, не так чтобы друг… Когда-то мы учились с ним вместе, а потом он уехал жить в Москву. Надо сказать, неплохо там устроился, быстро нашел работу в хорошей фирме, и сейчас уже был преуспевающим архитектором, жил, что называется, на полную катушку и нисколько этого не стеснялся. Я, признаться, всегда ему несколько завидовал.
Я приехал в Москву в тот же день, когда получил деньги. Купил билет на самолет, и через четыре часа, стоя в необъятном зале аэропорта Домодедово, уже набирал телефон Александера, чтобы рассказать о моем внезапном прибытии и необходимости срочно что-то с этим делать.
Что мне всегда нравилось в Александере, так это его обычай не лезть в чужие дела. Скорее всего, это ему было просто неинтересно. Сандер – так я называл его для краткости – был всегда субъектом весьма самодовольным и эгоцентричным; сейчас эти его качества мне были на руку, так как рассказывать кому бы то ни было о моих финансовых успехах совершенно не входило в мои планы. Как я и ожидал, Сандер даже не поинтересовался, чего ради я приперся в Москву, но на предложение «посетить самую клёвую дискотеку этого города за мой счет» отозвался с готовностью – «зажигать» он любил, а кроме того, с его-то внешними данными и безбашенным характером любой ночной клуб, как правило, становился местом «успешного съема» девочек на ночь. Это он тоже любил.
И вот мы здесь, в самой гуще танцующей массы. «Keep on dancing», – звучит из динамиков тонкий голосок безымянной певички, еле слышный на фоне всепоглощающих басов. Толпа подхватывает нас своими мощными импульсами, вгоняет в рамки жесткого ритма, навязывает свои движения. Я теряю Сандера из виду, но это уже неважно – кажется, будто я уже пьян, хотя еще ничего не пил, словно здесь на всех одна вена, по которой невнятно-беспорядочными толчками из последних сил циркулирует мутная, обильно разбавленная алкоголем кровь, и я теперь – часть этой дряхлой, смердящей кровеносной системы, маленький сосуд в теле гигантского умирающего организма…
– Ну, и какой же все-таки сегодня повод? – с трудом перекрикивая басы, осведомился наконец Сандер, когда мы уже с полчаса сидели на стильном кожаном диванчике, отдыхая, в обществе двух совсем юных девиц модельной внешности. Девицы потягивали коктейли из высоких стаканов, мы с Сандером уже успели опустошить полбутылки «Джека Дэниэлса».
– Повод? Повод простой. Жизнь хороша, и жить хорошо! Кажется, так Высоцкий пел? – ответил я, наливая себе виски.
– А ты еще Высоцкого помнишь… Уважаю, старичок! Ну, девчонки, за Высоцкого! – отвесил Сандер, доверительно склонившись к девчонкам. Девчонки смущенно-послушно заулыбались. Что говорить, девушки всегда были от него без ума. Харизма настоящего мачо.
– Значит, скрытничаешь? – заговорщицки осведомился он, наклонившись уже ко мне. – Слушай, ты так вдруг ни с того ни с сего прилетаешь в Москву, с одной своей почтальонской сумкой, да сразу на блядки – это что-то да значит, верно? – Сандер состроил физиономию следователя
