родители там все время проживают. За три часа должны обернуться. Ты же не торопишься?
– Да есть у меня пара дел, но что не сделаешь для родной сестры. Надо, значит надо! – Ванька сыто откинулся на стуле, глядя на меня осоловевшими глазами.
– Если ты наелся, то поехали, время очень важно!
* * *
В электричке Ванька все время засыпал, роняя голову мне на плечо, и еще теснее прижимаясь своим худым боком, словно искал защиты. А мне вдруг стало удивительно спокойно рядом с ним. Я почувствовала голос крови, что ли. Что вот сидит рядом со мной родной мне человек, мужчина, брат, который способен если не защитить, то хотя бы поддержать меня в трудную минуту.
У меня даже появилась новая идея. Если вдруг окажется, что Глеб с дочкой уже уехал, я не буду отдавать деньги его родителям, а найму на них частного сыщика. Пусть он вернет мою малышку. При воспоминании о ней, на глаза снова наплыли слезы, я торопливо полезла за платком.
– Ты чего? – сонно пробормотал Ванька. – Уже приехали?
– Нет, еще, можешь поспать! Я только платок хотела взять из сумочки.
Поезд медленно подъезжал к станции, пассажиры потянулись к выходу.
– Пойду, покурю в тамбур. Сон пройдет, – вскочил братишка.
Я смотрела на его давно не стриженый затылок и гадала, как же произошло, что мама оставила своего любимца без контроля? Надо будет сейчас все расспросить. А то накинулась на него со своей бедой, а ему самому похоже помощь нужна.
Электричка, выпустив порцию пассажиров, вновь стала набирать скорость. За окном мелькал унылый февральский пейзаж с заснеженными просторами и оголенными перелесками. Кое – где вздымались многоэтажные дома, построенные по гениальным планам градостроительства прямо в чистом поле. К ним сиротливо жались почерневшие деревянные домики со своими грустными историями.
Но вот замелькали добротные дома престижного когда – то дачного места. Нам тоже пора было выходить. Я прошла в тамбур, там было пусто. Не было Ваньки и в соседнем вагоне. Я беспомощно осмотрелась. Может, он присел на лавочку и вновь уснул? На меня глядело несколько пар равнодушных чужих глаз, Ванькиных среди них не было.
Не понимая, что опять происходит, я вышла из поезда, который как раз подъехал к станции и медленно пошла в сторону дома Глеба. У меня уже не было того героического порыва, не было той уверенности, что все у меня получится. Я расценивала Ванькин поступок, как предательство, перестав на какое – то время думать о своей беде.
«Сбежал, как трусливый пацан. И чего испугался? Зачем вообще за мной потащился, сел в электричку. Сказал бы правду, что не хочет принимать участие в моих проблемах. А может, испугался, что я его буду расспрашивать о его жизни?»
Дом был пуст. Я это сразу поняла по заснеженным нечищеным дорожкам. Белое ровное покрывало нетронутым слоем лежало на всем участке – на старой лавочке и мелких кустиках, на подъездной дороге к гаражу.
Я смотрела на эту белоснежность и не знала, куда мне идти дальше. Прижавшись лбом к
