Гензелю, и не столь ужасным. Его невысокие коридоры представляли собой медленно колышущиеся трубы из множества крохотных алых волокон. Они вибрировали под ногами, что поначалу вызывало легкую тошноту, шли волнами, точно подталкивая людей вперед. Гензель не знал, произвольная это реакция организма на гостей или нет, но ощутил затаенное беспокойство: слишком уж легко было представить себя крошкой еды, которую тащит сквозь кишечник великана.
Света здесь хватало – все вокруг было исчерчено светящимися жилами, которые давали немного рассеянный, но все же устойчивый свет. Гензель прикинул, что читать в таком было бы затруднительно, но озираться, разглядывая предметы обстановки, – вполне.
– Это лантерны, – пояснила геноведьма, даже не обернувшись. – В человеческом организме нет подобных органов, нет и у млекопитающих. Пришлось адаптировать некоторые органы светлячков и интегрировать их в общую сущность. Это не так и сложно. Для реакции свечения требуется лишь несколько соединений. Аденозинтрифосфат этот дом вырабатывает даже с запасом, что же до люциферазы и люциферина, с ними сложнее, но и здесь нет ничего невозможного.
Комнаты живого дома оказались небольшими, но достаточно просторными для трех человек. Здесь было немного душно, что неудивительно при полном отсутствии окон, но не настолько душно, как ожидал Гензель. Судя по едва слышному шипению и идущему вдоль стен постоянному легкому сквозняку, организм, прокачивая воздух через свои исполинские легкие, снабжал им внутренности.
Комнаты были неправильной формы, что-то вроде несимметричных пузырей, у них не было ни пола, ни стен, изнутри их равномерно покрывала пронизанная багровыми и черными капиллярами волокнистая поверхность. Она выглядела влажной, и Гензель рефлекторно опасался прикасаться к ней. Наверно, подобное устройство весьма удобно в некотором смысле – по крайней мере, такие комнаты не нужно мыть, слизистая сама справляется с работой…
А еще его поразила обстановка. Еще снаружи он пытался представить, как должна выглядеть мебель внутри живого дома, и теперь смог разглядеть ее в деталях. Разумеется, здесь не оказалось ни дерева, ни пластика, ни металла. Мясной дом сам позаботился об интерьере. В комнатах, сквозь которые они проходили, им встречались диванчики, софы, уютные ниши, выполняющие, вероятно, роль кроватей – все было живым, едва заметно вибрирующим, и тоже из плоти. Несмотря на накопившуюся в теле усталость, у Гензеля не возникало желания их испробовать – благодаря своей неестественной и выпирающей форме подобная мебель больше походила на раковые опухоли, выдающиеся из тела.
– Пришлось повозиться, – доверительно сообщила геноведьма Гензелю, заметив, как он разглядывает обстановку. – Знаешь, как непросто собрать из обычных тканей хоть что-то похожее на диван?.. Пришлось использовать хрящи, слизистую и соединительную ткани, упругие железы, наполненные слизью полости и прочее.
– Наверно, это очень сложно, – сказал Гензель вежливо.
– О, представь
