струны». «Уж очень много мы грешили!» кается Раневская (1, с. 328). Горький в пьесе «Дачники» (1904) тоже подводит итог дворянской «удоволенной» жизни: «…придут какие-то другие, сильные, смелые люди и сметут нас с земли, как сор…» (2, с. 197). Хотя не купец Лопахин окончательно изведет дворянскую усадьбу. Ее уничтожит в 1917 году русский мужик…
Думается, что Чехов, размышляя о «расплате», не случайно дал «Вишневому саду» жанровое определение – комедия. Известный современный режиссер Марк Розовский, готовясь к постановке чеховской пьесы на переломе уже XX и XXI веков, тоже задавался культовым вопросом: «Почему комедия? Что тут смешного?» и пытался сформулировать: «Комедийное у Чехова как раз в том, что люди теряют дом, семью, жизнь, не считая их ценностями, отказываясь – сознательно – признавать их ценностями… Было бы ошибкой считать, что пьеса про „делового“ Лопахина и „неделовых“ Раневскую и Гаева. Да, не желают крутиться, работать… Но не из лени. А из принципа: у нас другой способ жить. Другая философия жизни… Некомфортно – тащить воз, бороться, харкать кровью… Лучше быть жертвой… нежели хозяевами… Да, что-то екает при воспоминаниях, но прошлое – дым, окутывающий сегодняшнюю суету. Фирс забыт не случайно-Лучше отказаться от всего, чем этому всему служить и ответствовать за это все… Комедия, точнее трагикомедия в том, что люди делают комичный с точки зрения здравого смысла выбор. Не хотят жить, как лучше, а хотят, как всегда» (6, с. 9–10).
Но «как всегда», как было уже не будет. Вспомним хрестоматийные последние строки «Вишневого сада»: «Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву» (1, с. 357).
Многие отмечали, как не прост был процесс восприятия пьес А.П. Чехова в начале века, но критики сходились в одном: зрители «испытывали сложное чувство, в котором смешивалась душевная боль и горькая радость узнавания чего-то безмерно близкого, дорогого, но в то же время навсегда уходящего…» (4, с. 50).
По-своему прощался с былой дворянской усадьбой И.А. Бунин (1870–1953). В рассказе 1900 года «Антоновские яблоки» он светло грустит об «угасающем духе помещиков» (7, с. 334), о том, как когда-то гость «уютно чувствовал» себя «в этом гнезде под бирюзовым осенним небом» (7, с. 333). А теперь можно только вспоминать «весь золотой, подсохший и поредевший сад… кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и – запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести» (7, с. 328).
В стихотворении 1903 года с характерным названием «Запустение» Бунин расширяет тему:
Томит меня немая тишина.
Томит гнезда родного запустенье.
Я вырос здесь. Но смотрит из окна
Заглохший сад. Над домом реет тленье,
И скупо в нем мерцает огонек.
Уж свечи нагорели и темнеют,
И комнаты в молчанье цепенеют,
А ночь долга, и новый день далек.
Часы стучат, и старый дом беззвучно
Мне говорит: «Да, без
