воскресенье, и я – в Урутине.
Расчет был на то, что собственный голос примирит ее с безрадостной правдой бытия. Мать в чем-то права: жизнь в командировках походила на затяжную гастроль, когда названия городов определялись только по надписям на вокзалах.
Внезапно ей вспомнился вчерашний заплыв в реке, и она повторила то, что слышала на мосту:
– В сентябре вода в Уруте холодная…
Стерхова включила светильник, но не потому, что было темно, а потому, что сделалось жутко. Тот страшный человек ушел в сторону Хаустова. Но когда, вернувшись в автомобиль, Анна спросила его про незнакомца, он сказал, что никого не заметил.
Нужно отдать должное, Хаустов без лишних вопросов укутал Стерхову в плед и быстро домчал до дома. Возможно, поэтому ей удалось не заболеть.
Трель дверного звонка скорее напугала, чем отвлекла ее от тревожных мыслей. Как была, в пижаме, Анна подступила к двери и заглянула в глазок.
Открыв ее, она удивилась:
– Вы?!
– Я понял. Рано. Простите, – сказал Домрацкий и, развернувшись, попытался уйти.
– Постойте! – окликнула его Стерхова. – Вы за чемоданом? Входите.
– Мог бы заехать позже, но побоялся, что не застану, – заметил он, переступая порог квартиры.
– У вас в отделе нет запасных ключей?
– Есть. Но я бы не посмел явиться сюда в ваше отсутствие.
Посторонившись, Анна указала на дверь спальни:
– Можете забрать чемодан.
Он возразил:
– Будет лучше, если вы принесете его сюда.
– Пожалуй, вы правы. – Она скрылась в спальне и через минуту вернулась.
Домрацкий забрал у нее чемодан, шагнул в сторону двери, но вдруг обернулся:
– Спасибо!
– Пожалуйста. – Стерхова протянула руку.
Ответив рукопожатием, он предложил:
– А знаете что? Давайте вместе позавтракаем. Нет, кроме шуток!
– По-моему, неплохая мысль, но мне некогда, я собираюсь на работу.
– Тогда давайте поужинаем вечером, а потом поедем в театр. В Энске дают «Братьев Карамазовых» в постановке тиктокера.
– Вот уж избавьте!
– Неужели не интересно?
– Думаю, ваш тиктокер – пациент психо-неврологического диспансера. Иначе бы он не взялся за Достоевского. Или же проходимец, который делает деньги на дураках.
Домрацкий расхохотался:
– Ну а если этот проходимец искренен в своих начинаниях?
– Это еще хуже. Лучше быть дураком, чем искренним конъюнктурщиком.
– Вот вы какая! С размаху, не церемонясь!
– А почему бы не размахнуться? – Стерхова тоже рассмеялась, и стало ясно, что она кокетничает.
– Значит, никуда со мной не пойдете… – резюмировал Домрацкий. –
