поводу расставания со златом и серебром, ибо сказано древними: деньги – суть демоны, способные погубить слабую душу, поедом ее съесть, стоит лишь поддаться на корыстные помыслы и лживые посулы с их стороны… Держи, мы с Дувоши весьма тебе благодарны. А… полковые жрецы… по поводу пленниц-варварок… они как?.. Ну… запрещают на некоторых… жениться, или наоборот, заставляют?
– Это дело светское, благородные судари, дело воинское, попы в него не мешаются.
– Понятно! Хочешь, следуй за нами, мы похлопочем, чтобы и тебя приняли в наш отряд. Ведь нам же выделят какой-нибудь отряд в войске маркиза?
– Вам? Я бы лично не удивился, вздумай даже маркиз Хоггроги Солнышко взять вас в личную дружину, сотниками, однако хочу предупредить благородных сударей: маркиз ныне в далеком отъезде, посему вполне возможно, что службу вам обоим придется начинать с положения простых ратников, в одном из полков, а уж дальше – как себя проявите… – Я подбросил оба кругеля на ладони, дав им позвенеть друг о друга, и сунул в кармашек на поясе, чтобы не смущать молодых людей видом собственной мошны, неизмеримо более округлой и тяжелой, нежели их скромные денежные вместилища. – Что же касается вашего великодушного и воистину благородного предложения присоединиться к вам, то вынужден от него отказаться, искреннее при этом сожалея! Не имею права, ибо накрепко связан делом иным, тоже ратным…
– Тогда и говорить об этом нечего, ратник: верность слову – вторая святость.
– …но хотел бы со своей стороны пригласить вас сделать небольшой крюк до ближайшего трактира, где мы могли бы смыть дорожную пыль с языка и закрепить знакомство глоточком имперского вина. Ныне мое право – угощать!
Дувоши и Мируи в который уже раз переглянулись, но теперь Дувоши отвечал за обоих:
– Мы считаем этот поход военным, ратник, стало быть, ни о каком вине и речи быть не может. Разве у черных рубашек иначе, разве ты не обозначил только что и собственное воинское дело, предстоящее тебе в конце твоего пути?
Вот ведь досада! В кои-то веки проявишь добрую волю, захочешь надраться кислятиной наперегонки с простодушной молодежью – и мимо. Случайные постояльцы, из нормальных людей, как правило люди осторожные, к черным рубашкам в друзья не льнут; кабацкое отребье и попрошайки более отзывчивы, но почти всегда мне противны. Трактирщики же – непревзойденно дрянные собутыльники. Эх, не везет… И я тут же расцвел в самой искренней ухмылке на свете – а что мне еще оставалось?
– Именно этого ответа я и ждал от вас, благородные судари, не сомневаясь в нем! Именно его! Только так! Честь, Меч и Слово! Вы уж простите старого солдата за невинную проверку на прочность ваших помыслов и устремлений! Что ж, вы честно и хорошо начинаете поход, да благослови вас и дальше все боги и богини на избранном поприще!
Получив целый ворох ответных пожеланий от польщенных собеседников, мы тронули шпорами своих коней и разъехались, бесконечно довольные собой и друг другом – чтобы, вполне вероятно, уже никогда не встретиться в этой жизни… Оно и к лучшему,
