«Тебя с твоим Богом судить надо, – ожили в памяти слова управдома. – Твой отпрыск третий раз на моей кладовке замок ломает. Скажи ему, что там, кроме веников, ничего нет».
Татьяна тогда оскорбила управдома, потому что сына в кладовке никто не поймал. А что она скажет теперь?
И хотя управдом и соседи по-прежнему вызывали у Клюевой неприязнь, Татьяна уже не оправдывала себя. Напротив, чем длиннее становились минуты ожидания, тем безжалостнее она терзала себя упреками.
Незаметно подкралась мысль: «Домолилась».
Клюева испугалась этой мысли, но отогнать ее уже не могла. Она обвиняла себя в слабости веры, но этот упрек вызывал еще большее раздражение. Татьяна вспоминала, где, когда и что говорилось ей о Борисе.
«Нагуляла, а теперь за Библию, а чадушку на улицу. От забот прячется». Эти слова соседки она мысленно повторяла бессчетное число раз, и щеки ее горели, как от пощечин.
Ночи, казалось, не будет конца.
Наступило утро. Судьба Бориса Клюева решилась не вдруг. Когда выяснилось, что за ним приходили домой учителя из школы-интерната, оперуполномоченный задумался. Первой мыслью было направить подростка в школу-интернат. Но преступление Клюева считалось нешуточным, и никто не мог заранее угадать, каким будет его влияние на товарищей по классу и общежитию. Лейтенант решил сначала побывать у Клюевых, а потом поговорить с директором интерната.
Медленное сентябрьское солнце подымалось над домами. По широкой асфальтированной магистрали бежали такси, самосвалы, троллейбусы. В заводские корпуса вливались потоки людей, спешивших на работу.
Вместе с оперуполномоченным Татьяна ехала домой.
Зажатые многоэтажными зданиями, неожиданно появились невысокие строения первых послевоенных лет. Мотоцикл остановился у нужного дома.
Полутемная комната была освещена лампадой. Перед тремя рядами икон и иконок чадил тусклый огонек. Сверху сумрачно глядели засушенные лики. На другой стене топорщились концы обрезанных проводов: репродуктор был снят. На тумбочке лежало евангелие.
Здесь жил Борис Клюев.
Потом оперуполномоченный пошел по соседям.
Татьяна осталась стоять, прислонившись к шкафу. Она пылала от стыда и отвращения к себе.
Теперь оперуполномоченному многое стало ясно. Возвратившись в отдел милиции, он по телефону пригласил к себе директора школы-интерната.
Выслушав лейтенанта, директор не высказал своего мнения и решил посоветоваться с учителями. Вернулся он в милицию с группой ребят.
Ответ был положительным. Бориса брали в пятый класс.
Клюев ушел из милиции, окруженный гурьбой воспитанников.
Татьяна и сын стояли за оградой школы. Борис вышел проводить мать.
– Учись, сынок. Специальность дадут и человеком станешь. А мы с Володей проведывать будем. Ты у нас в семье – мужчина.
Татьяна поцеловала его
