и полумедяк, и еще один – вся сдача до пылинки! А уж сапоги выйдут – не сомневайся: год камни топчи – не сносишь!
Странно и тревожно Хваку видеть переменчивость этого сапожного скорняка: то он так обращается, то этак. Совсем, как подлая Хавроша! Небось, затеял что – то против него! Точно! Вон – и кувшин с водой предложил. Ясен день! Но пить и впрямь хочется, а сапожник – хлипких статей и один сидит, без сообщников. Хвак крепко решил про себя: быть начеку, попить необходимую малость, ни в коем случае не спать, а на этого самого Шмеля поглядывать бдительно, чтобы не тово… Как только он почует, что сей Шмель по Хаврошиной тропинке пошел, то сразу его… И бежать со всех ног. Эх, в деревне жизнь была куда как мягче и спокойнее!
Семь потов предсмертного ужаса сошло с бедного сапожника, прежде чем стачал он этому страшенному бродяге обещанные сапоги. И терпит ведь земля этаких разбойников: им – что убить, что воды попить. Неспроста он взбесился, когда с него плату вперед взяли… Ну а теперь – то уж что лютовать: Тулка с кругелем убежала, а если лавку с верстаком грабить – да тут и взять нечего, на малый медяк не наберется. И все равно – томительно! Вот же – прислали боги заказчика! Что там Тулка – уснула, что ли?
Тем временем, на радость сапожнику Шмелю и по навету обеспокоенной Тулки, сунул свой нос в мастерскую местный страж, по прозвищу Орех, поздоровался со Шмелем, бдительно обозрел незнакомого посетителя… Шапка есть, без ошейника, без следов ошейника, голодранец, ноги в пыли, розыскных примет на нем не видно… Зряшная тревога, все здесь по – доброму – эвон какой тюфтяй!.
– А чегой – то ты цепью – то подпоясан, мил – человек? Али кушак да пояс бокам жестковаты кажутся?
Хвака сей вопрос врасплох застал, он стражу кивнул, а как ответить, чтобы правильно было, не знает… Одно хорошо: коли страж здесь – не обманут его, не окрутят порошками да заклятьями.
– Или ты странствующий подвижник, грехи замаливаешь?
И опять Хвак молча кивнул, нужных слов не найдя в ответ. Ох, невежливо со старшими эдак – то…
– Ну – ну. И за нас грешных помолись, не забудь. Это… слышь, Шмелище, зайду завтра, подметка одна в пух и в прах растрепалась, подновишь?
– Да обе подновлю, хоть сегодня, сударь ты мой высокий, светлость ты моя Ореховая! – возликовал сапожник, уразумев, что миновала гроза и теперь он под надежной защитой! И подметки он подновит, и винца Ореху поднесет, и сам приложится, и вместе песни попоют… Ох, хороша жизнь. А этот – тоже – ишь, как в глазенках огонь – то поугас, теперь, небось, не ограбит… – То есть, подкую так, что обпляшешься!
– Я те дам – светлость! Светлости на конях да в каретах, да по замкам, на бархатных скатерках сахаром хрустят, а мы люди простые… Ладно, пойду… Крикнешь, если что.
– Ну, вот и готово, господин Хвак. Меряй, да и того… пора мне лавку закрывать, да по делу кое – куда сходить. А притопни, не стесняйся, пол каменный – что ему сделается?
Притопнул Хвак, сперва осторожно, потом смелее… правым сапогом, левым…
– Ну,
