меня в шею. Мне было щекотно, и я смеялась и изворачивалась, елозя по полу. Ковёр был в грубой ворсе, а моя спина в лёгкой комбинации обнажена. В итоге, я страдала потом целую неделю от ран и ссадин на спине, которые мой будущий муж смазывал метилурациловой мазью, которую я привезла в моей аптечке из России.
Низкий глубокий голос Карстена буквально завораживал меня. Йенс часто пользовался тем, что я во всем подчиняюсь Карстену, чтобы убедить меня сделать что-то важное для него. Если я брыкалась и категорически вставала в оборону накануне, тут же вызывался Карстен в качестве поддержки. Он приходил и стремительно, без предупреждения, врывался в спальню, где я сидела обиженная и надутая, и убеждал меня в том, что это сделать необходимо. И я подчинялась, даже если это шло вразрез с моими интересами. Карстен внушал доверие своей искренностью и нежным отношением ко мне. Я совершенно не понимала тогда немецкого языка, даже самых элементарных вещей, поэтому Карстен наговаривал текст на моём телефоне, и Google-переводчик бесстрастным женским голосом переводил мне то, что он хотел мне сказать. Конечно, перевод часто был не точный, и не обходилось без курьёзных ошибок, однако с горем пополам мы понимали друг друга. Я называла Карстена нашим с Йенсом арбитром. Мой любовник имел надо мной невероятную власть, и все знали это.
В целом, это было чудесное время. Оглядываясь назад, я могу сказать, что это было самое лучшее время не только моей жизни в Германии, но и моей жизни вообще. Поэтому, несмотря на последующие события, я так тепло и подробно вспоминаю об этом. Мы с Карстеном вели себя как влюбленные подростки: смеялись, дурачились, страстно ласкали друг друга и занимались сексом, стараясь не обращать внимание во время наших сексуальных утех на моего жениха, который после 24 ноября именно благодаря Карстену и его усилиям стал моим официальным мужем.
Йенс злился, что мы не принимаем его в наши секс-игры, закатывал истерики, всячески препятствовал нам насладиться друг другом наедине. По его первоначальному замыслу, всё должно было происходить с его непременным участием. Он пытался пристроиться рядом, брал меня за руку или целовал, но я отталкивала его, и демонстративно отворачивалась к Карстену, уделяя все внимание моему любовнику. В ответ Йенс имитировал приступы высокого давления или вскакивал с постели и убегал в соседнюю комнату, проливая капризные слёзы, и тогда Карстену приходилось оставлять меня и спешить ему на помощь. Сколько таких чудесных моментов сексуальной близости было сорвано из-за выходок Йенса! Конечно, его можно было понять: он хотел получить свою долю сексуального наслаждения, но я категорически поставила точку в его попытках организовать наш секс втроём. Я требовала уединения с Карстеном, однако обещала, что после его ухода я помогу моему жениху получить оргазм. Я держала моё слово, как бы это не было неприятно для меня. Слава Богу, Йенс не требовал
