Брауна по созданию жидкотопливных ракет (ФАУ-1), подробное описание новых типов военной техники германской армии, доклад «Об организации национальной обороны Германии» и многое-многое другое.
Брайтенбаха берегли, как зеницу ока. И не случайно, в самом логове СС другого такого ценного агента у советской разведки не было. Лаврентий Берия лично инструктировал разведчиков: «…Никаких специальных заданий „Брайтенбаху“ давать не следует, а нужно брать пока все, что находится в непосредственных его возможностях и кроме того, что будет знать о работе разных разведок против СССР, в виде документов, не подлежащих возврату, и личных докладов источника». Для агента был выделен специальный канал связи с Центром. Это позволяло избежать провала «А-201» в случае «неприятностей» в других звеньях берлинской резидентуры.
Однако, жизнь диктовала свои условия. Вспомните звучащие за кадрами фильма завораживающие слова Ефима Капеляна: « Так близко к провалу Штирлиц еще не был…». Однажды Леман действительно оказался «под колпаком» шефа гестапо Мюллера. На стол руководителя тайной полиции поступило письмо некой фройляйн Дильтей, которая утверждала, что Леман – русский шпион. За «Брайтенбахом» было установлено плотное наблюдение. И он об этом знал. Профессионал экстрокласса не мог не заметить слежки. Но его выдержка была железной. Ни одним своим поступком он не выдал себя. А развязка этой истории была комичной. Оказалось, что эта самая фройляйн имела довольно близкие отношения с однофамильцем Лемана, также служившим в гестапо. В один прекрасный момент возлюбленный бросил Дильтей, что вызвало в женщине жажду мести. Вот она и сообщила Мюллеру о двурушничестве своего бывшего любовника. Шеф гестапо собственноручно на материалах расследования «дела Лемана» поставил резолюцию: « Дело закрыть из-за отсутствия фактов». Как он об этом позже будет жалеть!
А меж тем близился час вероломного нападения Германии на Советский Союз. В Центр из различных уголков света шла тревожная информация. Но Кремль воспринимал весь этот поток сигналов беды, как дезинформацию английской разведки, стремящейся столкнуть лбами СССР и третий рейх. За неделю до начала войны Сталин по поводу сообщений из Берлина с сарказмом заявил начальнику советской внешней разведки Павлу Фитину: « Есть только один немец, которому можно безоговорочно верить, – это товарищ Вильгельм Пик» (руководитель компартии Германии – прим. авт.).
19 июня 1941 года «Брайтенбах» вызвал на срочную встречу связного резидентуры. Взволнованным голосом агент сообщил, что своими глазами он видел приказ о назначенном на 3 часа утра 22 июня нападении германских войск на СССР. Леман пожал руку своему собеседнику и со словами «Прощай, товарищ» скрылся в вечерних сумерках. Это была последняя встреча советской разведки со своим суперагентом…
Сообщение Лемана было срочно отправлено в Москву. Но Центр молчал. Сотрудники
