style="font-size:15px;"> – Это называется аэрофобией. От нее лечение проходить надо.
Тут подал голос Иволгин:
– Ерунда все это. Самолет может грохнуться на землю, поезд – сойти с рельсов. Если человеку суждено умереть от старости или пули, то он не утонет и не разобьется ни на самолете, ни на машине, ни на поезде. А если кому свыше предписано склеить ласты в результате аварии, то он и на велосипеде может угодить в могилу.
– Спасибо, Стас. Ты меня успокоил, – заявил Буренко и вздохнул. – Кабы еще бы знать, кому что суждено.
– Не за что меня благодарить. Ты не разобьешься на самолете. Да и все мы, скорее всего, тоже. У нас, танкистов, хватает иных возможностей загнуться. Но все, хорош базарить. Не слышно ни черта.
К этому моменту разговаривать действительно стало труднее из-за шума двигателей, которые начали разгонять пилоты. Самолет вздрогнул, покатился по рулевой дорожке.
Буренко и Ступин смотрели в иллюминаторы.
«Ил-76» прошел какое-то расстояние, дважды повернул и остановился. Последовала короткая пауза, после которой взревели двигатели, вызывая легкую вибрацию всего корпуса. Разбег оказался коротким. Через минуту транспортник оторвался от бетонки, задрал нос, начал набор высоты и скорости.
Иволгин посмотрел на часы.
– Четырнадцать ноль пять, – сказал он. – Идем по графику, учитывая время рулежки и разбега.
Пару часов полет продолжался спокойно. Мерно гудели двигатели, за иллюминаторами виднелись сплошные белые облака, светило яркое солнце. Затем что-то изменилось, самолет стал снижаться, отворачивать влево. За бортом заметно потемнело.
– Мы вроде бы должны без промежуточной посадки лететь, а почему-то снижаемся. Может, неисправность какая возникла? Вроде как двигатели по-другому воют, с каким-то надрывом, – проговорил Буренко.
Ступин, задремавший и разбуженный товарищем, сказал:
– Да успокойся ты. Летуны знают, что делать.
– Конечно, знают. А если сломалось что-то?
– Тогда самолет скоро врежется в землю, и нас торжественно похоронят на Аллее Славы в Анинске. Даже взвод назначат для прощального салюта. Оркестр гимн сыграет.
– Да пошел ты!.. Шуточки у тебя дурацкие.
– Что вы там загалдели? – спросил Иволгин.
Буренко пересел к нему и сказал:
– Видите, товарищ капитан, как темно за иллюминатором. Турбины воют как-то странно. Мы почему-то снижаемся.
– Не только снижаемся, но и уходим в сторону. И что?
– Как бы не того!..
– Что не того?
– Не грохнуться.
– Не волнуйся. Ты в любом случае выживешь.
– Это почему?
– Догадайся сам.
– Да ну вас всех! – заявил Буренко, сел на свое место, обреченно вздохнул и уставился на корпус бронемашины «Тигр».
Из кабины пилотов вышел член экипажа, прошагал по грузовому
