не изменится…
Итак, говоря о наследстве нашего отношения к телу, мы можем говорить о социокультурных предпосылках, в которых выросли мы и наши родители. Понятно, что западная культура находится под эгидой христианства. В основе нашей религии лежит идея о духовном развитии и очищении через аскетизм и «умерщвление» плоти, что связано с необходимостью научиться управлять желаниями своего тела, но «не становиться его рабами».
Часто тело, телесное и плотское, в религии обретает негативную коннотацию и используется в контексте «греховного», «стыдного», «непристойного» и т. д. Полагаю, что причина – человеческие интерпретации, ибо отношение к телесному в целом в христианстве вызывает довольно много споров, и вряд ли можно говорить об изначальной «настроенности» нашей религии «против тела».
Понятно, что когда идея обуздания желаний плоти доносится до людей с не очень высоким уровнем осознанности и духовного развития, то интерпретируется она весьма примитивно. Так, не вникая в тонкости христианского подхода, обычная паства из поколения в поколение передавала идеи о грехопадении, стыде, табуированности плотских желаний, тотальном чувстве вины за свое тело, «грязи» секса и всего, что выходило за рамки общепринятого.
Подобно тому как в западном обществе «качели» сексуальности раскачивались то в одну, то в другую крайность (любители прекрасного в Древнем Риме и Греции, охота на ведьм в Средневековье, оттепель Возрождения, свободные нравы куртуазного века (XVI–XVIII), снова пуританская мораль XIX, наконец, сексуальная революция 1960—1970-х), в каждом человеке также присутствует, с одной стороны, программа подчинения общественным догмам и морали, с другой – внутренний бунт против норм и ограничений.
Такая модель остается актуальной до тех пор, пока человек находится в парадигме родительско-детских отношений, сначала в своей родительской семье, а потом во взрослой жизни – когда эту роль берет на себя социум. И чем сильнее подавляется бунт, вынося на поверхность «приличного» человека, тем жестче проявления этой пружины, когда она все-таки «разжимается» и выскакивает наружу.
Как известно, «в тихом омуте черти водятся». Большинство «извращенцев», людей с отклонениями в сексуальных нравах и девиациях в поведении, не говоря уже об откровенных преступниках, – внешне люди очень благонравные и приличные. И никогда ничего такого по ним не скажешь…
Это наследство, заложенное на уровне коллективного бессознательного, проявляется во всей западной культуре и по сей день. Безусловно, очень многое зависит от конкретных людей и среды, в которой воспитываются будущие взрослые. Но стыд наготы, чувство вины за сексуальное желание, табу на проявление сексуальности или нежности так или иначе проявляются у нас повсеместно.
Я часто слышала на своих тренингах такие истории:
«Я помню, как в детстве с удивлением наблюдала за одноклассницами, которых обнимали и целовали их отцы. Мой папа никогда не проявлял ко мне особой нежности,
