смогла разглядеть уже после того, как Грейл усадил ее на лавку у небольшого рукотворного пруда с журчащим водопадиком, в котором плавали, играя, две мраморные рыбки.
С каждым вдохом охотнице делалось лучше. Будто воздух, наконец, в полной мере стал поступать в легкие. Даже тесный корсет уже не мешал. Разве что руки дрожали, когда поднесла пузырек к носу.
«Мед, зверобой, ромашка…» – тот самый запах, по которому Кира легко отличала отвар, приготовленный Наарроном.
«Выходит, Пасита по потокам узнал, что мне это необходимо? Предусмотрительно с его стороны держать при себе запас».
Без раздумий поднесла флакон ко рту, но рука Грейла мягко остановила, не дав пригубить:
– Уверены, что можете доверять тин Хорвейгу?
Охотница подняла глаза на спутника и моргнула, удивившись стремительной перемене. Сейчас это снова был тот самый мужчина, который запросто отвадил Микора и лихо танцевал лиардару. Растерянность и безвольность напрочь исчезли с его мужественного лица, да и голос звучал как прежде. Без глупого придыхания и хихиканья.
«Может, показалось? Стало плохо, вот ерунда и померещилась?»
На всякий случай не подав виду, что удивлена, Кира усмехнулась:
– Защитник Пасита дважды спас мне жизнь. Не думаю, что он сделал это только для того, чтобы отнять ее самолично.
– Я и не предполагал… – в свою очередь, неподдельно удивился Грейл, но все же задал вопрос: – Хотелось бы знать об обстоятельствах, при которых это случилось. О тин Хорвейге такие слухи ходят, не удивлюсь, если он все подстроил, чтобы заставить вас чувствовали себя обязанной.
– Защитник Пасита имеет определенную репутацию, не спорю. Но мне он действительно помог. И вовсе не он был причиной случившегося.
Почему-то Кире не хотелось, чтобы о тин Хорвейге думали излишне плохо.
Но следующий вопрос оказался неожиданным:
– Госпожа Киррана, кому пришло в голову нарядить вас невестой?
Заглянув ей в глаза, мужчина усмехнулся.
– Можете не отвечать. Смею предположить, ничего бескорыстного в том, что к вам чувствует тин Хорвейг, нет и не было. Холодный расчет. Он жаждет обладать вами, и этим платьем заявил о своем желании во всеуслышание, а заодно предупредил: «Не тронь, мое!»
Прозвучало резко, словно обвинение. Отчего-то Грейл искренне злился.
«И этот туда же! Всех собак на Паситу повесил, а сам? Ох и дура же я! Зачем только позволила себя целовать?» – одолело запоздалое чувство неловкости.
Залпом проглотив зелье, охотница принялась крутить в руках пузырек.
– Со стороны кажется, что вы ревнуете, – сердито буркнула она и отвела глаза.
– А если и так? Может, я давно и безнадежно в вас влюблен?
Кира даже подскочила.
– Смеетесь? Давно – это с момента, когда увидели за столом? О! Или, может, немногим раньше? С тех пор как я появилась в зале? Долго же вы страдаете,
