командирован в Москву.
Ожидая результатов действий Кокорина в Москве, я отложил дело, не считая нужным торопиться отсылкою его к прокурору для написания обвинительного акта против Аарона.
Однажды вечером я пошел в клуб, где в тот день были танцы. Меня обступили знакомые с расспросами о руслановском деле.
– Что же, так-таки ничего и не нашли?
– Неужели такое вопиющее дело может быть оставлено без всяких последствий?
– Ну, полиция!
– Хороши следователи! – и прочее, и прочее.
Мне оставалось только отмалчиваться и приводить известные отговорки.
– Что это сделалось с Бобровой? – сказал подошедший ко мне доктор Тархов. – Я, право, боюсь за нее и сегодня объявил ее матери, что для дочери необходимо рассеяние и развлечение. Это необыкновенно нервная девушка. Смерть ее подруги Руслановой произвела на нее такое впечатление и так сильно потрясла нервную систему, что она до сих пор не может оправиться. Взгляните на нее, как она переменилась.
– А что, об убийце нет никаких известий? – спросил подошедший к нам молодой человек.
– Ичалов! Откуда вы взялись? – спросил его Тархов. – Вы беспрерывно исчезаете и вновь появляетесь на нашем горизонте.
– Был в деревне, хозяйничал…
– Никандр Петрович! Никандр Петрович! – крикнул кто-то из залы. Ичалов ушел. Его подозвала Боброва.
Освободившись от расспросов любопытных, я едва только уселся за карты, как мне подали телеграмму:
«Завтра примерим лоскут сукна к пиджаку. Кокорин».
Я оставил карты и уехал домой.
На другой день я поехал встречать Кокорина на станцию. Он прибыл с почтовым поездом.
– Ну что, говорите скорее, в чем дело? – спросил я его.
– В моем чемодане опечатанный пиджак, найденный мною на коридорном гостиницы «Мир». Коридорный сознался, что его подарил ему бывший постоялец № 15.
– А убийца?
– Я считаю, что он теперь в моих руках. Так и знайте, что пиджак равен молодому человеку в синем пальто. В Москве его ищет полиция, здесь я сам буду его разыскивать. Я сейчас же объеду здешних портных, чтобы узнать, не у них ли шито платье. Буду у вас часа через два или три. – Кокорин скрылся.
«Еще одно вещественное доказательство, – подумал я, – но только приведет ли оно нас к чему-нибудь?»
Не прошло и получаса с тех пор, как я вернулся домой, как ко мне вошли Кокорин и с ним портной Фишер. У первого был в руках сверток, у второго – бухгалтерская книга.
Кокорин не без самодовольства развернул передо мной сверток и положил пиджак на стол. К нему как раз подходил лоскут, найденный в расщепе лестницы.
– Что, вы узнаете это платье? – спросил я Фишера.
– Как не узнать свою работу! – сказал портной. – Вот, извольте поглядеть, на шестьдесят шестой странице мерка
