style="font-size:15px;"> – Поножи – ясное дело, хрена ж! За одни поножи повяжут, – согласился Саня, поворачивая на Строительную, в конце которой и была городская психиатрическая. Хорошо знакомое место, он там от армии отлеживался.
– Но вокзал не там! – испуганно пискнул парень. – Нам по Пролетарской…
– Не спорьте, – уверенно ответил Саня. – Так быстрее. Я и сам хочу побыстрее эти ваши поручни.
– Наручи, – поправил его носатый псих. – Впрочем, как вам угодно.
До больницы они шли рядом молча, изредка отскакивая к домам от излишне рьяных машин, норовивших забрызгать тротуар небольшими цунами из луж.
Приемное отделение встретило их, как родных.
– Пришелец? – коротко уточнил плотного телосложения доктор, сидевший за столом регистрации пациентов. Его добрые глаза казались по-стрекозиному выпученными из-за толстых линз очков.
– Ага, – не стал вдаваться в подробности Саня. – Из анабиоза.
– Двенадцатый за утро. Оставляйте, – кивнул доктор, начиная заполнять какой-то формуляр.
Носатый псих неуверенно посмотрел на Саню, потом на врача, потом снова на Саню:
– Но позвольте! Мы же с вами договорились! Доспех ваш, осталось только забрать…
– Какой доспех? – уточнил доктор, не поднимая глаз от бумаг.
– Мифриловый! – в один голос ответили оба, и было в этом что-то, отдающее мистикой. Домашней магией и кухонным колдовством.
– Вы родственник? – подняв добрые глаза на Саню, спросил врач.
– Нет. На улице пристал, – коротко ответил Саня, кивнул поникшему дурачку на прощание и заторопился на работу.
«Придётся снова вылезать из кожаного костюма», – грустно подумал носатый. – «Если сразу не уйду – перегрызть решетки и по стене спуститься обратно в город. Еще девять адресов обойти надо. И, главное, никто не верит… Homo sapiens стали племенем каких-то мутных выродков, которым, кроме денег и секса, ничего не нужно. Даже заранее высаженные на планете братья из отряда встречи полностью очеловечились. Ну ничего. Надежда, как они говорят, умирает последней».
Он потянулся, высвобождая из-под кожи вторую пару рук, кончавшихся мощными клешнями, сдвинул лицевую маску и уверенно направился к выходу, провожаемый добрым взглядом всё понимающего доктора.
Наследники
Когда великий океан отступает на время, оттягивает щупальца своих волн за горизонт, наступает пора собирать крабов. Ынгу любит эти часы. Никто не мешает, старшая жена не досаждает своими советами, а младшая – глупостью. Можно взять корзины, сплетенные дочерьми, и смело идти в сторону чуть наклонившегося на закат солнца.
– Ырагу, пойдем вместе? – Загорелая спина сына виднеется за крайней хижиной. Ковыряется там, строит что-то, что ли?
– Нет, аба-апа, – разогнувшись, отвечает тот. – Надо укрепить стенку. Не дай Мурзунг, рухнет ночью.
– Поменьше валяйся с женой, не рухнет… – ворчит Ынгу, в душе довольный хозяйственностью
