водки – это дурной тон, слова человека со стороны, новичка в пьянстве, лоха. А лохов здесь не любят. И сразу стараются «развести на деньги». Лох должен платить за чужой праздник.
Итак, сто грамм – это водка, всем всё ясно…
Заказывая сок, лимонад или минералку, не надо говорить: «Сто граммов сока!». Это перебор! Решат, что ты умничаешь. Такое в клоаках не одобряется. Говорить надо просто: «Половинку сока», что означает те же… сто граммов, то есть половину двухсотграммового стакана…
Слава Богу, что в этой стерильной (что есть, то есть – чистота пола и стен на уровне!) клоаке наливали в одноразовые стаканчики.
Дядя Вова поведал грустную историю, обращая моё внимание на одноразовую посуду:
– Сейчас хорошо, стерильно всё. А несколько лет назад ещё наливали в стеклянные стаканы. Мыли их, конечно, вроде, как положено. А мой племяш, вот в этой клоаке подцепил из стакана какую-то дрянь, и за несколько месяцев сгорел – зараза съела изнутри…
– Туберкулёз? – попытался уточнить я.
– Сам думаю на эту болезнь. Какая-то очень острая форма. Сразу, резко сожгла, съела…
Я оглядел с благоговением клоаку – сколько людей она убила! А скольких убьёт!
Почему я решил, что убьёт ещё, не смотря на одноразовую посуду?… Водка!
Водка была такая ледяная, что ей не хватало мизера, чтобы вода начала отлагаться от спирта, и превращаться в лёд. Кто знаком с химией, тот поймёт. Сивушный привкус, готовый выворотить наизнанку, сигнализировал о некачественной водке. Самопал! Ого-го! Чего, чего, а в клоаках на него напороться – минутное дело. Прохладный томатный сок немного успокоил своей вязкой массой обожженное нёбо и горло.
Остаток дня я проболел – любой будет мучиться, если отведает технического спирта или растворителя.
Вы думаете мной описанная клоака самая ужасная? Ничуть! Всё-таки, там близость полиции сказывается, и заведение, более-менее, приемлемое…
Самая ужасная клоака находится у гостиницы, что рядом с Домом культуры большого, всероссийского значения, технического завода… Вот там полная помойка и грязь.
Проезжая как-то мимо, мы с дядей Вовой удивлённо посмотрели на часы – было восемь утра, начало девятого, а у клоаки уже радостно тусовалась «местная дворовая элита», хорошо принявшая и обсуждавшая в хохочущих кучках внешнюю политику государства, дела спортивные и сугубо местные.
– Лёша-а! – встрепенулся взволнованно дядя Вова. – Смотри! Это же беспредел! Ещё девяти утра нет, а там уже наливают! Это явное беззаконие! Явное!
Дядя Вова возмутился потому, что, очень часто, когда горели трубы, и хотелось опохмелиться, взять раньше девяти утра было нельзя. Мэр города или губернатор (кто из них, злодеев?!), установил, что покупать алкоголь можно с девяти утра до двадцати двух часов вечера. И ладно бы, если бы в мегаполисе соблюдался Федеральный закон о торговых сетях, где строго настрого запрещалось в одном районе более 25% супермаркетов
