без всякой неловкости. Он был приятной наружности, типаж выпускника военной кафедры, и, судя по выражению, моя внешность тоже его не отталкивала, хотя обычно ребята из КПОЗ на меня не заглядываются.
Внезапно он протянул руку и представился:
– Тристан Лионс.
– Мелисанда Стоукс, – ответила я.
– Ты с кафедры древних и классических языков?
– Да. Жалкий и забитый внештатный преподаватель.
И вновь тот же оторопелый, осторожный взгляд.
– Я угощу тебя кофе, – проговорил Тристан.
Наглость с его стороны, конечно, но отшить человека, который взбесил Блевинса, было бы черной неблагодарностью.
Он предложил пойти в «Апостольское кафе» на Сентрал-сквер, минутах в десяти ходьбы по Массачусетс-авеню. Стояло то время года, когда в Бостоне уже отчетливо чувствуется осень и семь с лишним десятков университетов и колледжей выходят из летней спячки. Улицы полнились минивэнами: родители со всего Северо-Запада перевозили детей в общежития и на съемные квартиры. На тротуарах теснились облезлые диваны и другой хлам на выброс. Добавьте всегдашнее городское движение – пешеходов, машины, велосипеды, трамваи, автобусы, троллейбусы – и все они куда-то спешат, толкаются, грохочут. Тристан, воспользовавшись предлогом, взял меня за локоть. Это какая самоуверенность нужна, чтобы такое себе позволить? Да и просто вообразить, будто в такой толкучке можно идти рядом. Однако он упорно протискивался вперед, бросая на ходу извинения. Точно не здешний.
– Ты хорошо меня слышишь? – спросил он почти в ухо (я шла на полшага впереди).
Я кивнула.
– Позволь кое-что объяснить тебе по дороге. Если к тому времени, как мы доберемся до кафе, ты сочтешь меня психом или маньяком, просто скажи, я закажу тебе кофе и уйду своей дорогой. Но если ты не сочтешь меня психом или маньяком, то нам предстоит очень серьезный разговор, возможно, на несколько часов. У тебя есть планы на обед?
В моем тогдашнем кругу такое поведение было настолько неприемлемо, что я до сих пор удивляюсь, почему не развернулась и не пошла прочь. Но на самом деле его неотесанность и грубоватая прямота мне скорее импонировали. И, надо сознаться, я хотела узнать, что он скажет.
– Возможно, есть, – ответила я. (Ложь: никаких планов у меня не было.)
– Ладно, слушай, – начал он. – Я работаю на теневую правительственную структуру, о которой ты никогда не слышала, и если попытаешься ее загуглить, то не найдешь ни одной ссылки, даже у чокнутых конспирологов.
– Никто, кроме чокнутых конспирологов, в жизни не скажет «теневая правительственная структура».
– Вот потому-то я так ее и назвал. Не хочу, чтобы меня принимали всерьез – моей работе лишнее внимание ни к чему. Так вот, наше предложение. Скажи, если заинтересуешься. У нас есть некоторое количество очень старых документов – в частности клинописных, – и нам нужно, чтобы все их перевел, хотя бы в общих чертах, один и тот же человек. Заплатим очень хорошо. Но я не
