всё ещё думая о том, что он может попробовать уйти, когда его поторопил голос из кабинета.
– Лукреций Горгенштейн? Заходите, не будем тратить моё и ваше время.
Кабинет выходил на солнечную сторону, но сейчас шторы были плотно завешаны, сохраняя прохладный полумрак в комнате. Горела лишь лампа на дубовом столе, освещая сам стол и того, кто за ним сидит.
Дождавшись кивка, Лука сел в жёсткое, гораздо более неудобное, чем у самого магистра, кресло напротив стола и напряжённо застыл. Алхимик оторвался от своих бумаг и приветливо на него взглянул.
– Добрый день, Лукреций. Расскажите немного о себе и об учёбе здесь.
Очевидно, Литран решил сделать вид, что они незнакомы.
Говорил о себе Лука скупо. Сын торговца, в следующем месяце ему будет пятнадцать. В Орхане он поступил в двенадцать. Успехи? Неплохо даётся Руннология, Алхимия и Магтеория, уже способен создавать сложные плетения, которые не всем даются даже на четвёртом курсе. Собирается ли он продолжать обучаться магии после окончания четвёртого курса? Нет, ещё не знает. Пока стезя мага его не слишком привлекает, хотя магические умения он находит безусловно полезными.
Тут Литран бросил на него столь острый взгляд, что Лука едва подавил желание отодвинуть стул подальше.
– Не привлекает? Жа-а-ль. Я вижу по вашим оценкам, что вы также питаете интерес к богословской тематике. Вы, я так полагаю, ревностный прихожанин? Какой храм вы обычно предпочитаете посещать?
– Храм святой Терезы. Там служит мой брат, – осторожно ответил Лука, и не смог удержаться от небольшой шутки, понятной только ему и отсутствующему здесь Жерару: – Я был там буквально на днях.
– Небольшой, но уютный, – одобрительно кивнул Ортега. – Но вы бывали на проповеди епископа Бромеля в соборе Восшествия? Он обладает редким даром слова.
Лука молчал, с досадой думая, что всё же ошибался, когда решил, что появление Бромеля здесь случайно.
– И он может быть весьма убедителен, – вкрадчиво продолжил алхимик. – Не так давно он поднимал в личной беседе со мной одну весьма интересную тему… о нарушение обетов и о карах, которые за ними следуют. И вспомнил известный ему пример. У Его Святейшества был пёс, обладающий редкой, и весьма опасной болезнью. Отец Доминик пожалел несчастное животное, и не отдал его живодёрам, как следовало, но тот отплатил ему чёрной неблагодарностью, и укусил руку помощи, которую ему протягивали. Что оставалось милостивому епископу, если он больше не мог контролировать несчастного пса? Только усыпить его.
Ортега встал из-за стола, и теперь неспешно вышагивал за спиной Луки. Мальчик еле сдерживался, чтобы не вертеть головой.
– Весьма познавательная история, – ответил Лука, стараясь сохранять хладнокровие. – Но разве это достойно божьего человека, убивать живое существо? И разве не падёт тень на епископа, когда узнается, что он скрывал от остальных о болезни животного? Хотя кто сможет об этом узнать
