style="font-size:15px;"> – Это не просто учения. Похоже, наш новый император готовится к войне. На верфях у Афин и новых городов – Гекары, Мальтрары и Визиара строятся новейшие корабли и боевые морские платформы.
– С кем он собрался воевать? – Вкрадчиво вопросил Ганс. – На войну с Турецким Султанатом или Аравийской Конфедерацией у него сил не хватит.
– Вспомни, – едва ли не рыком начал Дюпон, – а кто к нам тогда пришёл за помощью, несколько дней назад? Кто выкрал «приз» Архиканцлера прямо у него из-под носа? Ради кого мы держали оборону в том городке? Кто забрал у нас Калью, думая, что они смогут её уберечь?
– Орден Лампады. – Безрадостно выдал собеседник.
– Да, это он. Но так же, судя по всему, к войне готовятся и в Аравийской Конфедерации. Они так же на верфях строят корабли, собирают сотни литров военного религиозного масла и готовят целую армию фанатиков к бою. Похоже, тот орден, перешёл дорогу богатым шейхам и безумным имамам. – И сложив руки на груди, Дюпон продолжил более спокойно. – А поэтому наш план теперь таков: подойти к морю, найти транспорт, миновать «Морской периметр» и попасть в наши тренировочные лагеря у новой Кирены.
– Вы собираетесь…
– Да, – грубо оборвал Дюпон сержанта, – мы вступаем в эту маленькую войну. Это сражение станет предопределяющим, ибо оно хоть на немного, но определит будущее трёх стран. Долго мы хранили верность сначала первому, а потом второму Канцлеру, но он был предательски убит. Новый правитель не наш хозяин. Мы ему не верны, не давали «Вечной Клятвы», а поэтому выступим на стороне тех, кто встал против узурпатора, несмотря на преследуемые идеалы.
Внезапно в стороне, у стенки пещеры послышались жалобные стоны и всхлипывания, прерываемые шуршанием материала, похожего на брезент. Шелест материала стал подобен грому. Стоны и кряхтения становились всё сильнее, говоря о том, что человек всё ещё жив, несмотря на то, что его считали мертвецом.
Дюпон встал с ящика и буквально в два шага, оказался рядом с внезапно ожившим человеком. Суровые, как север, глаза маршал-командора глядели на словно воскресшего мужчину. Покрывала человека изорванная в клочья чёрная одежда: монохромная военная куртка без бронижелета, прожжённая в многих местах, такие же штаны, похожие на лоскуты разорванной ткани, ободранные берцы, превращённые просто в рваный шмоткож. зама. Всё, что ещё можно было назвать одеждой, было покрыта сажей, грязью и липким слоем крови самого мужчины. Ульрих, посмотрев на ссадины, царапины и раны пришёл к выводу, что мужчина балансирует на грани смерти и жизни.
Лицо лежащего полумёртвого человека имело грубые квадратные очертания, как у древних дикарей. При этом весь лик мужчины был покрыт сетью ссадин, царапин и более серьёзных шрамов. Светло-голубые глаза так и источали последнюю надежду на жизнь, которая цепляется за остатки сохраняемого сознания. Сила воли этого бойца была невообразимо и он только волей цеплялся за остатки жизни.
Мужчина
