style="font-size:15px;"> Чав преданно кивнул:
– Ага!
Чап милостиво протянул ему кость.
– Возьми. Заслужил!
По-отечески, напомнил:
– Поделись с Чваком.
Похитители суетливо поставили пленницу на спутанные ноги и вцепились в протянутую им кость. Вцепились одновременно. Каждый со своего конца. И прагматично принялись её грызть, время от времени, урча от удовольствия.
Вождь же заблаговременно занял выгодную позицию, пресекая пленнице все пути к свободе. Освободил пленницу от пут. Чара поспешно вырвала изо рта негигиеничный кляп, и попыталась улизнуть. Но сходу убежать не получилось: вождь цепко поймал её за руку. Она с отвращением от него отшатнулась. К подобной реакции, со стороны юных особ противоположного пола в отношении его личности, вождь уже привык. На его, покрытой густой растительностью, физиономии не дрогнул ни один мускул. Вблизи юная дева показалась ему ещё привлекательней. Не откладывая дело в долгий ящик, Чап елейным голосом стал навязывать пленнице её неизбежное счастье в лице собственной персоны.
– Ты рада?
Она отшатнулась от него ещё сильнее. А вождь, тем временем, радостно выложил ещё один козырь.
– Теперь ты станешь жить в моей пещере!
И снова не увидел признаков счастья на её лице. Однако вождь не унывал: ведь поначалу строптивыми были все женщины, которых к нему доставляли. Потом они укрощались. Так будет и с этой.
– У тебя будет много мяса и вкусных костей. Я одену тебя в пушистую шкуру. Ты станешь самой лучшей модницей, какие только могут быть в этих местах.
Девушка демонстративно отвела глаза. Опять не подействовало… Что же ей ещё нужно? Другие, после таких слов, становились гораздо покладистей. А эта капризничает. Даже странно как-то…
И тогда вождь выложил свой главный козырь.
– Я не стану выгонять тебя из своей пещеры! Долго не стану. Слышишь?
В ответ Чара лишь презрительно фыркнула. Снова фиаско? Ладно. Вождь подошёл с другого бока и выложил ещё один убойный козырь. Он заключался в том, что вождь считал себя неотразимым кавалером и дамским сердцеедом.
– Я тебе нравлюсь?
Пещерному донжуану такими мелочами интересоваться было излишне.
Но, к его изумлению, личико Чары изобразило брезгливую гримасу. Она впервые разжала губки:
– О, какой ужас!
Вождь удивлённо повёл бровью, которая почти сливалась с густой растительностью, растущей на лбу.
– Я тебе не нравлюсь? Почему?
Брезгливая гримаса на личике Чары усугубилась:
– Ты страшный и сильно пахнешь!
Чап позволил себе не согласиться с мнением Чары:
– Неправда, я красивый и пахну подходяще!
С хрустом сжал своей волосатой лапой её хрупкую ручку.
– И ты в этом не должна сомневаться!
Самодовольно
