поняв, что сморозил глупость. Но Харальд ответил:
– Первым было одно расставание, и я даже не знаю, что для меня больнее...
Впервые Харальц ощутил беспокойство в феврале, спустя почти пять месяцев жизни на постоялом дворе. Удлиняющийся день напоминал о том, что скоро весна, и ласки Дины перестали приносить удовлетворение.
– Что-то не так? – спрашивала молодая женщина, и в небе голубых ее глаз появлялись тучки беспокойства.
– Все хорошо, – отвечал Харальд, чувствуя фальшь в своих словах и злясь от этого.
Обострение случилось сразу после Нового года, что празднуют в начальный день весны, первого марта Ночи наполнились кошачьими воплями, сугробы исчезли за несколько дней, превратившись в воду без всякой магии. Сияющее золотом солнце пригревало, на полях появились черные кляксы грачей, и над миром воцарились весенние запахи – парящей земли, первых почек, пробуждающейся жизни.
Разговор состоялся утром, после очередной ночи страсти и нежности.
– Ты беспокоен, – сказала Дина.
Голова ее лежала у Харальда на груди, теплое дыхание щекотало подбородок. Ночь пахла блаженством.
– Да. – Врать было бесполезно.
Харальд провел рукой по мягким волосам подруги, опустил ладонь ниже, надеясь, что разговор не будет продолжен. Но надежды разлетелись брызгами лужи под сапогом.
– И в чем причина? – Дина резко села, отстраняясь от ласки. – Я тебе надоела?
В полутьме ее тело белело аппетитной пышной булкой. Харальду не надо было смотреть, он знал его в малейших деталях: шелковистая кожа, сладкая на вкус, большая упругая грудь, плоский нежный живот, пышные бедра...
Женщина, его женщина. Харальд испытал острый приступ желания. Прошептал страстно:
– Иди ко мне...
– Нет, ты ответь: я что, надоела тебе?
– Нет. – Желание пропало, погасло свечой на сквозняке. – Не надоела. Я все так же люблю тебя.
– Так в чем же дело? – Обида дрожала в голосе Дины, а глаза блестели сквозь полумрак.
– Мое стремление сильнее любви. – Харальд вздохнул. – Стремление стать магом. Да и не могу я вечно жить у тебя и жениться на тебе тоже не могу.
– Да, я понимаю. – Голос ее задрожал. – Я – худородная.
– Зато ты самая красивая женщина из всех, кого я видел, – Харальд сел, обнял подругу за плечи, – Но не в тебе дело. Просто у настоящего мужчины должна быть мечта, к которой он обязан неудержимо стремиться. Мою ты знаешь. И пока она есть, я не могу жить спокойно, даже с тобой.
– Значит, ты уедешь?
– Да, когда просохнут дороги.
– Никакой ты не настоящий мужчина, ты просто обиженный мальчишка, который стремится утереть нос родичам, доказать свою силу, – сказала она сердито. – Обычно этим занимаются лет в тринадцать-четырнадцать, а ты вот перерос.
– Может, и так, – сказал Харальд мрачно, – Только это
