Этот ресторан, видимо, только что открылся, раньше там было дамское кафе – все такое в оборочках и с претензией на особо здоровое питание. Они еще писали, в каком блюде сколько калорий и для какой оно подходит группы крови. Это здорово отпугивало – неудивительно, что кафе в рюшечках прогорело. Поколебавшись, официантка в шелковом как бы африканском балахоне великодушно указала нам на стол у окна. Обычный икейский стол был изобретательно обклеен керамической плиткой и окружен резными столбиками, призванными нести в себе Дух Востока. К одному из столбиков прикручен динамик, мавританские напевы громче всяких разумных пределов. Мы попросили убавить звук. На лице официантки отразилась трудная внутренняя работа. «Одну минуту». Она провела экспресс-совещание с двумя охранниками и барменом. Вернулась с благоприятным известием: «Можно». Все столы, кроме нашего, по-прежнему стояли пустые. Заглянули несколько офисных девиц без пальто, но тут же отпрянули и пробежали мимо, к киоску с булками. Кто-то – видимо, бармен, а может, невидимый директор-распорядитель – действительно убавил звук. Официантка скромно и с достоинством улыбнулась – так улыбнулся бы ассистент Дэвида Копперфильда: voila! Мы проявили черствость: вместо того, чтобы оценить ее магические способности, попросили сделать еще потише.
На столе возникли два стакана-тюльпанчика, на дне – по веточке мяты. «Марокканский чай!» Мы попытались заказать такой же, но без сахара. «Без сахара нельзя. Это же марокканский чай, в него идет сахар. Ну, если вы так хотите, можно положить поменьше…» И принесла чайник густого сиропа: чудеса кончились. Вообще надо было, конечно, как те девицы, просто купить по булке и посидеть с этими булками на скамейке, медитируя на первую травку. Заказали, в общем, бизнес-ланч, один на двоих. «А гарнир? К горячему идет рис или картошка-фри. Что вы будете?» Мы сказали, что ничего не будем. Через полчаса появились две плошки с салатами и суп. Еще через полчаса – наша официантка в сопровождении другой официантки. У первой лицо растерянное, у второй – решительное, даже агрессивное. «Ко второму лОжится гарнир, это обязательно. Что желаете: рис или картошку-фри?» «Пусть картошка», – испуганно сказала моя подруга, в то время как я, одновременно с ней, сказала: «Ладно, рис».
– Это еще ничего! – сказала Милена, когда официантки наконец отошли. – Когда моя Варя училась в частной школе, там по четвергам весь год на обед давали рыбу под майонезом. Дети ее никогда не ели, говорили: «Фу, опять эта рыба, какая гадость!» Родители на собрании пытались что-то вякать, но директриса заявила: «Необыкновенно вкусная рыба! Просто детям она почему-то не нравится».
А я не могу забыть, как пришла делать маникюр, и у маникюрши в кабинете (метр на метр) было включено радио «Шансон». Я попросила выключить, а она сказала: «Ну, не знаю. Клиентам нравится!» При том, что, кроме меня, никаких «клиентов» там не было и в принципе быть не могло. В общем, пожаловались друг другу – как две жертвы мирового абсурда… Но только я теперь думаю: а может, это вовсе и не абсурд? Может, мы с ней просто не сумели
