что Пашку не взяли с собой, вдвоем с Иваном поехали. Если начнется заварушка… Черт, об этом даже думать не хотелось.
– Ты соображаешь вообще? В курсе что Хеллоуин в октябре оттрубил? Зачем так выперлась, – шиплю, глядя на Лизку. Но она меня даже взглядом не удостаивает. Вот дура, точно я обидел ее чем-то. Вот только чем? Мы не разговаривали почти неделю. Я просто не мог нахамить, при всем желании… Хватаю сучку за локоть:
– Я к тебе обращаюсь, что за игнор?
– Что-то не нравится? – хлопает густо накрашенными ресницами Белоснежка, изображая полную кретинку.
– Ты чего добиться этим хочешь? Чтобы прям на танцполе трахнули? Неужто настолько все плохо, не хочет никто?
В глазах Леа вспыхивает злоба. Понимаю, за живое задел. Вырывается и вспархивает на танцпол. Обнимашки, поцелуи с какой-то компанией мажоров: парни, девочки. И начинает двигать жопой.
Один танец, другой, мы стоим с Иваном, ожидая что будет дальше. Напарнику это тоже не нравится – чувствую, как он напряжен.
Леа танцует с подружкой, две лесбиянки чертовы. Обжимаются, гладят друг дружку, чуть ли не сосутся… Вот сучки. Все взгляды прикованы к ним. Почти у всех присутствующих мужиков стояк. Особенно один тип мне не нравится, взгляд просто бешеный, немигающий. И сам он – настоящий амбал. Но богатый, видно. Не отрывает сальных узких глазенок от Леа. Чувствую, добром вечер не закончится. Но девочкам все равно: извиваются, выгибаются, кайфуя, что мужики на них слюни пускают. Тупые дуры. Может они думают, что мы восхищаемся их танцевальными способностями? Разве что мужик педик. Нормальный смотрит, представляя бабу в разных позах. Самых грязных и пошлых. Как назло, Герман опять отчалил. Тоже мне, называется контролирует дочку, а по факту – дома почти не бывает. Так что мы с Ваней за все в ответе, спросят по полной если оплошаем. А подопечная нам задачу нисколько не облегчает. Наоборот, будто нарывается, чтобы работенки нам подкинуть.
Как только стихает музыка подхожу.
– Эй, может хватит на сегодня? Ты и так народ переполнила тестостероном. Хорош, правда.
– Пошел на хрен, Штаховский.
– Да ты пьяная что ли? Я папе твоему позвоню, учти.
– Звони хоть черту лысому.
И продолжает танцевать. Раскрасневшаяся, запыхавшаяся. Как после хорошего секса. Мокрая, потная. Черт, чувствую, что заводиться начинаю. Отхожу в сторону, стиснув кулаки. Пока не замечаю, что к Белоснежке направляется непонравившийся мне амбал. Подлетаю к Лизке и с танцпола стягиваю.
– Тебе освежиться надо. – И увожу прям из-под носа у сального психа. То, что он именно такой – ну на лице, бл*дь, написано. И Лизка успевает это заметить. Потому что покорно следует за мной. Но возле туалета, куда привел ее, снова как бык на новые ворота смотрит.
– Да что такое, Лиз, я тебя обидел чем? – не выдерживаю и решаю поговорить начистоту. – Может расскажешь?
– Мне не нравится, что телок водишь к нам в дом, – выпаливает Белоснежка, а у меня челюсть отваливается.
