матерью и ребенком как-то отличаются от здоровой заботы. Вы слышали, что говорила давеча миссис Кэди Стэнтон. Это мнение большинства: если женщина предпринимает нечто скверное в отношении родов или детей, она либо сошла с ума, либо за этим ее поступком непременно стоят мужчины и общество, созданное мужчинами.
Доктор попытался остановить Маркуса нетерпеливым жестом.
– Знаю, знаю, детектив-сержант, но в том и будет наша работа – игнорировать суждения большинства и сосредоточиться на фактах. И самым заметным из этих фактов является следующий: мы столкнулись с женщиной, чье поведение олицетворяет собой, как выясняется, две исключающие друг друга жизненные позиции и серии действий. Одна – дарующая заботу, другая – сеющая разрушения. Возможно, даже смерть. Если мы допускаем, что она вменяема, мы обязаны вывести между ними связь.
– Тяжко, – произнес мистер Мур. – Чертовски тяжко.
– Отчего же, Джон? – возразил доктор, когда мы выехали из-под уютных зеленых сводов парка в юго-западном его углу, миновали Манеж и принялись огибать памятник Колумбу в редком потоке уличного движения. – Кто из нас может утверждать, что ни разу не бывал раздираем противоречивыми желаниями и целями? Возьмите себя. Сколь часто случается вам выходить из дому и поглощать чудовищные объемы жидкой отравы в форме дорогого алкоголя, попутно вдыхая дозу за дозой токсичного алкалоида, известного под названием «никотин»?
– И кто, – возмущенно поинтересовался мистер Мур, – столь часто составляет мне в этом компанию?
– Вы не уловили мою мысль, – ответил доктор. – Иногда по окончании очередного раунда этого косвенного самоуничтожения вам приходится тратить часы на заботу о себе, словно вы – малое дитя. Где же здесь логика?
– Ну, ладно, ладно, – раздраженно отозвался мистер Мур. – Но имеется огромный провал между высмеиванием моих вредных привычек и демонстрацией того, как женщина может заботиться – в качестве сестры милосердия родильного отделения, ради всего святого, – вынашивать жажду убийства младенцев и при этом оставаться в своем уме.
– А ваши исследования не смогли ничего прояснить, доктор? – поинтересовался Люциус.
– Боюсь, что нет, – ответил тот со знакомой тоской, сопровождавшей эти его усилия все последние дни. – Как я уже говорил Саре, в современной психологической литературе возможно отыскать лишь бесценные крупицы того, что хоть как-то касается вопроса. И Краффт-Эбинг22, и Фрейд – оба готовы рассматривать сексуальный аспект взаимоотношений матери и ребенка, главным образом – в контексте мальчиков. Эти люди даже ухитряются говорить о желании детей уничтожить своих родителей, буквально или фигурально, но – опять-таки акцентируя внимание на мальчиках. Кроме того, имеются исследования насилия со стороны мужчин по отношению к детям – хотя и на фоне общих дискуссий о вторичном воздействии алкоголизма и наркотической зависимости. Но тщетно пытался
Барон Ричард фон Краффт-Эбинг (1840–1902) – немецкий невролог.
