могла.
Чудесная девочка опустила голову. Ника смотрела на нее с болью в душе:
– Когда тебе было три года, твой отец мне изменил. Я простила. Он клялся, что больше никогда. Теперь я не могу простить. Все кончено. Я ухожу, а ты как хочешь. Прости, что ударила. Мне так же больно, как тебе.
Ника вышла из комнаты дочери, постояла, сжав кулаки – внутри у нее все мелко тряслось от напряжения. Она накормила обедом свекровь, позвонила родителям – предупредила о своем приезде, потом Нонке и прочим друзьям – отменила празднование дня рождения и отправилась собирать вещи.
Ника снесла все вниз и запихнула в машину, потом вернулась за сумочкой, ноутбуком и норковой шубкой. Ах да! Она сгребла из ванной свою косметику и ссыпала все в пластиковый пакет. Потом прошла в комнату, постояла, посмотрела по сторонам, вздохнула, с трудом стянула с пальца обручальное кольцо и положила в хрустальную пепельницу: прощай, Миша. Все это время Алина не показывалась из своей комнаты, и Ника, не выдержав, крикнула из прихожей:
– Алина, я ухожу!
Увидев мать с норковой шубкой, перекинутой через руку, Алина вытаращила глаза:
– Ты что, правда, уходишь?
– А ты думала, я шучу?
– А как же я?
– Ты сделала свой выбор. Надеюсь, Люся будет тебе лучшей матерью, чем я.
– Ну, ма-ама!
– Что?
– Как может какая-то Люся заменить тебя, ты что? Ты… Ты больше не любишь меня, да-а? – Алина страдальчески подняла брови, и слезы ручьями полились из ее синих глаз. – Ты меня теперь ненавидишь, да-а?
– А тебе нужна моя любовь?
– Нужна-а! Очень нужна! Мамочка, прости меня! Я наговорила тебя всякой херни… Ой…
Алина испуганно прикрыла рот рукой, а потом зарыдала, некрасиво распустив губы и сморщившись:
– Прости меня-а… Я больше не буду-у…
– Ах ты, господи! Горе ты мое! Ну, как я могу тебя разлюбить, не выдумывай. Иди ко мне. Ну, что ты, детка. – И Ника обняла «детку», которая была на голову выше матери, но рыдала вполне по-детски, горько и отчаянно. – Маленькая моя, не плачь. Я все равно тебя люблю. Ты моя девочка…
Наконец, Алина успокоилась и заискивающе заглянула матери в лицо:
– Ты меня простила?
– А ты меня?
Алина закивала, и Ника несколько раз поцеловала соленые от слез щеки дочери:
– Солнышко мое.
– Мамочка, ну пожалуйста, можно я останусь здесь? Школа рядом, все друзья тут, и вообще… И тебе не надо будет меня возить, время тратить!
– Но мы же с тобой уже все решили.
– Так я остаюсь, да?
– Будем надеяться, ты уживешься с Люсей.
– А если не уживусь, папа купит мне квартиру.
Ника, вздохнув, покачала головой:
– Алина, я умоляю, ты только не расслабляйся.
