домой! Мама ушла. Совсем. Я ей ничего не говорила, честно. Она сама как-то узнала. А-а, вон что! Не знаю. Сейчас посмотрю. – Алина побежала в комнату родителей и проверила шкафы. – Все забрала, ага! Только кольцо оставила обручальное. Пап, а вы разведетесь, да? Ужас какой! Пап, а я с тобой останусь, мама разрешила. Что? К своим поехала, к бабушке с дедушкой. Да только что ушла, минут пять назад! Папа?
Но папа уже отключился – звонок дочери застал Мишу в машине, он как раз ехал домой. Он тут же позвонил Нике, но она сбрасывала его звонки, а потом прокричала в трубку: «Я не хочу с тобой разговаривать! Все кончено» – и вырубила телефон. «Твою мать!» – Миша надбавил газу. Он был на полпути к Зубовскому бульвару, но развернулся в другую сторону и в результате приехал к дому родителей Ники гораздо раньше – сама она довольно долго рыдала в машине, потом приводила себя в порядок, да и ехала весьма медленно: куда ей теперь торопиться-то? Некуда. Увидев подъезжающий «Мини-Купер», Миша вылез из машины, но Ника, не останавливаясь, прошла мимо, так что Мише пришлось схватить ее за рукав.
– Оставь меня в покое, – Ника отдернула руку.
– Давай поговорим. Я тебе все объясню.
– Я буду разговаривать только с твоим адвокатом. В понедельник подаю на развод.
– Я не хочу с тобой разводиться!
– И что ты предлагаешь? Шведскую семью? Всю жизнь мечтала! Дай мне пройти.
И Ника, решительно оттолкнув мужа, скрылась в подъезде, а Миша беспомощно посмотрел ей вслед, потом вернулся в машину – посидел, глядя пустым взором на полутемный двор, потом резко дал по газам и рванул в сторону дома.
Глядя на себя в зеркало, висевшее в кабине лифта, Ника изо всех сил старалась успокоиться. В квартиру родителей она вошла, улыбаясь, но улыбка продержалась недолго: ей открыл испуганный Курзик, а в кухне она нашла заплаканную маму и расстроенного отца. В доме явно пахло бедой – и валерьянкой. Оказалось, что еще в пятницу Анечку увезли на «Скорой» в больницу: что-то в животе заболело, как сказал Курзик. Сегодня их к Анечке не пустили, велели до понедельника не приходить. Все трое смотрели на Нику с надеждой, по привычке ожидая, что она сейчас все объяснит и решит. Ника стала звонить на Пироговку – оказалось, что у Анечки сдвинулся камень в желчном пузыре и ей в срочном порядке сделали лапароскопию.
– Это очень несложная операция, правда, под общим наркозом. Поэтому и не пустили: Анечка в реанимации, – успокаивала Ника родных, между делом накрывая на стол. – Ничего страшного, она поправится. Все будет хорошо.
К концу чаепития мама улыбалась, отец заметно повеселел, а Курзик совершенно успокоился. На фоне Анечкиной операции известие о разводе Ники не вызвало особенно бурных эмоций, хотя мама, конечно же, ахнула, а отец мрачно сказал: «Этот твой Миша никогда мне не нравился!»
В трехкомнатной родительской квартире места хватило всем. У Анечки была собственная жилплощадь, и Ника сначала было решила, что поживет там вместе с Курзиком, но потом подумала, что вместе у родителей им будет лучше. В конце концов они договорились, что по утрам Ника будет отвозить Кузьму в школу, а забирать его после
