о мнению Бри, это могло считаться достижением.
Большинство людей в таком возрасте даже не представляют своих планов на жизнь. И уж тем более не воплощают их – и не проваливают с треском. Бри на голову опережала двадцатилетних и тридцатилетних в понимании одной простой истины: «Жизнь – дерьмо».
Но ведь Бри и не относилась к большинству. По крайней мере, сама она точно так не считала.
Девушка посмотрела на зажатое в руке письмо с отказом, словно надеясь, что, если посверлит его взглядом еще немного, чернила растекутся и каким-то загадочным образом сложатся в «да».
Дорогая Бри!
Спасибо за Ваше предложение. К сожалению, Баш роман не вполне соответствует…
Бла-бла-бла.
Стандартный ответ. Они даже не потрудились сделать его более личным. Вот он, вкус поражения.
Четыре года назад, когда Бри решила стать писателем, она подошла к задаче со своей обычной целеустремленностью: провела исчерпывающее исследование, составила безупречный план и перечитала все возможные книги по литературному мастерству, включая пособие Стивена Кинга ака БОГ. Ему тоже не сразу начало везти, так что сперва он даже прибил над рабочим столом гвоздь и накалывал на него отказы издательств. Восхитившись этим актом самоуничижения, Бри нашла толстый гвоздь и вколотила его в идеально оштукатуренную стену своей спальни. Месяц за месяцем, год за годом он все гуще обрастал письмами из редакций.
«Ха-ха, да я иду по стопам Кинга», – подумала Бри, насаживая на гвоздь самый первый отказ и от души показывая ему средний палец.
За ним последовал второй. И третий. И четвертый.
– Когда «Гардиан» захочет взять у меня интервью по поводу моего супербестселлера, это будет самая драматическая часть, – заявила Бри, распиная на гвозде новый отказ. Ну да, она говорила с гвоздем. А что такого?
Увы, сейчас интервью «Гардиан» казалось таким же вероятным, как и дружба с Дж. К. Роулинг. Первый роман Бри отвергли абсолютно все литературные агенты и издательства Великобритании. Та же участь постигла второй.
И что, черт возьми, ей делать теперь?
– Бри! – позвала мама с лестницы. – Ты опоздаешь в школу.
Бри поглубже насадила письмо на гвоздь, на котором уже почти не осталось места.
– Не волнуйся, – откликнулась она. – Я почти готова.
– Я не смогу тебя подбросить. У меня сейчас бикрам-йога с девочками.
Разумеется. Бри задумалась, как иронично звучит слово «девочки» применительно к маме и ее подругам.
Бри торопливо порылась в комоде, извлекла на свет пару полосатых розово-черных колготок и принялась натягивать их, морщась всякий раз, когда ткань задевала вчерашние порезы на бедрах. Это был первый срыв за довольно долгое время. Следующую пару дней ей придется расплачиваться болью за каждую попытку сесть или встать.
Телефон завибрировал. Ну конечно, это Холдо – хочет убедиться, что сегодня они пойдут в школу вместе (и не важно, что они делают это каждое утро).
Да, так и есть:
Доброе утро, Бри. Встретимся сегодня на нашем углу?
Пожалуйста, дай мне знать. Холдо.
Холдо никогда не сокращал слова в эсэмэсках, считая это преступлением против английского языка: принципиально писал все полностью и с надлежащими знаками препинания. Однажды он забыл запятую, и следом Бри получила гигантское извинение.
Она поспешила ответить:
Ок! Б.
Бри нарочно сокращала все что могла, чтобы позлить Холдо – сама не зная почему.
Она натянула школьный пиджак и уже собиралась вылететь из комнаты, как вдруг ее внимание привлек черновик на полу.
Бри совершенно о нем забыла. Разнообразные наброски и записки плодились в ее комнате с такой скоростью, что упомнить все было невозможно. Этот она написала вчера, когда схлынул адреналин. Привычное чувство покоя напомнило ей, что дела все же не так плохи, и она решила составить список на следующий раз – надеясь этот следующий раз предотвратить.
Причины не чувствовать себя ничтожеством 24/7
1. Я живу в огромном доме, которому завидуют прохожие.
2. Думаю, родители меня по-своему любят.
3. Я могу быть симпатичной, если захочу.
4. Я намного умнее большинства людей.
5. Я знаю, чего хочу от жизни.
6. У меня есть Холдо.
Тут список кончался. Бри хотела набрать десять пунктов – десять выглядят
