бросила охапку на дорогу, приблизилась, провела ладонью мне по щеке. – Лунный Охотник… Я так рада, что решилась тогда позвать тебя… Сперва боялась… А потом позвала.
Я взял ее лицо в ладони, осторожно коснулся губами глаз, носа, губ… Жаль, она не умеет целоваться. Тхеу замерла в моих руках, но пальцы ее уже развязывали пояс рапсодии… Мы опустились на песок…
– О, черт! – и тут же вскочили. Песок успел нагреться как сковорода.
– Пойдем, – рассмеялась Тхеу, – тут рядом есть уютная щелка…
Метрах в двадцати, под черной отвесной скалой, скрытая от посторонних глаз между двумя многотонными валунами, укромная скалистая площадка нагреться еще не успела, но оказалась на редкость жесткой. Уже через минуту я не выдержал, вскочил, выбежал на дорогу, притащил охапку конопли и бросил на камни. Ложе любви… Господи, как она красива! И смеются карие лучики в голубых глазах, обжигают дыханием губы, нежностью наполнены руки…
– Тихо! – внезапно встрепенулась женщина, зажав мне рот ладонью. – Говорящая скала!
Я прислушался. Шелест. Просто громкий шелест… Но скоро напряженный слух стал различать в нем отдельные шаги, голоса.
– Охотники идут… Они уже в долине…
Уже четко слышались шаги по песку, хорошо различались голоса, даже тяжелое дыхание. На миг все стихло.
– Смотрите, кто-то охапку конопли бросил! Спугнули! Где-то рядом наверняка прячется… Эй, мышонок… Играем в прятки? Мы идем искать!..
Тхеу громко сглотнула, и ее чудесные голубые глаза наполнились ужасом…
Шаги звучали совсем рядом, хрустел песок на дороге, громко шуршала трава. Я потянулся было к своей рапсодии, но женщина немедленно вскинула палец к губам. Пришлось замереть.
– Где-то здесь он, рядом, – послышался буквально над ухом хриплый бас. – А нам как раз дракончик не помешал бы…
Застучал, скатываясь, камень. Тхеу испуганно пискнула и рванула на себя одежду, пытаясь прикрыться, стала извиваться на месте, словно хотела врасти в скалу, утонуть в ее тверди.
– Вот они!
Уютный закуток внезапно заполнился суровыми мужчинами в поношенных рапсодиях, рваных рапсанах, с ольхонами на поясах и длинными темными копьями в руках. Сильная рука отшвырнула меня в сторону, острый гранитный скол больно врезался в бок. Визжащую женщину быстро поволокли наружу, почти все охотники исчезли вместе с ней. Осталось только двое, невысокий мужичонка лет сорока с жиденькой бородкой и высокий, широкоплечий парень лет двадцати пяти. В грудь резко ударило древко копья.
– Крепкий попался, – осклабился парень, – надолго хватит!
Самым гнусным было не то, как болели ушибы в боку и на груди, а ощущение наготы, полной наготы, перераставшее в чувство полной беззащитности. Сознание не желало признавать реальности происходящего, напал полнейший ступор, в голове билась только одна мысль: «Нет, не может быть! Это не я! Не со мной! Это сон…»
Это
