он сперва в районной поликлинике. Но не пришелся ко двору своему заведующему – еврею, потому как был чистокровным русаком. Заведующий запретил врачам давать ему заказы. Пришлось перейти в другую поликлинику. Но злобный заведующий нашел его и тут, и заявил, что лечение зубов – еврейская народная специальность, русскому в ней делать нечего. И выжил с нового места. Долго бегал Гриша от коварного сиониста… Только здесь, в этом пенсионном недоходном месте оставили его в покое.
Из тяжелого опыта своей жизни Гриша вынес лютую ненависть ко всему сионисткому племени и громко мечтал о еврейских погромах. Когда я осторожно намекнул ему о фамилии, он гордо заявил:
– Мы не по паспорту будем бить, а по морде!
Надо сказать, что профиль его полностью соответствовал фамилии. Но на это намекать у меня язык не повернулся…
Ладно, хватит валяться. Я уперся ногами в бензобак, взялся за ключ обеими руками, поднатужился и-и-и-хрясь!!! Голова треснулась о каменный пол, изо рта выскочила длинная фраза, непереводимая ни на один из языков мира. Гайка – железяка чертова – даже не стронулась!
– Ты что-то сказал? – забеспокоился Гриша.
Я охотно повторил непереводимую фразу.
– Понятно. Может, помочь?
– Принеси тормозухи, пожалуйста.
– Сейчас… – он вылез из «Латвии», сходил к шкафу и вернулся с бутылкой. – Эта?
– Она. – Еще одним несомненным достоинством Капелевича была его интуиция. Лично я, когда понадобилось долить бачок, искал эту бутылку по верстакам не менее получаса. – Открой, будь другом.
Я капнул на непокорную гайку немного тормозухи, потом смочил на всякий случай все остальные и вылез из-под машины. Теперь оставалось только ждать.
– Может, хряпнешь, пока время есть? – Гриша стоял у машины с налитым до половины стаканом и двумя дольками апельсина. Как он догадался, что мне нужно убить часа два времени, пока тормозуха ржу разъест?
Капелевич усмехнулся, глядя снизу вверх – ростом он вышел мне только до плеча – и потянул стакан.
Тощий, как глиста, маленький, как койот, юркий, как таракан, ловкий, как обезьяна, умный, как филин, юркий, как ящерица, хитрый, как африканский заяц! Откуда он такой взялся на мою голову?
– Все равно сегодня никуда не поедешь… – безразличным тоном заметил Капелевич. Это было истинной правдой. К тому же страшно болели зубы, голова, плечо, содранные пальцы. И вдобавок я успел здорово разозлиться на непокорные гайки… Водка оказалась на удивление холодной и совершенно безвкусной. Закинув в рот дольки апельсина я раздавил их языком, немного помял больными зубами и проглотил. А потом устало присел рядом с машиной, откинувшись на колесо.
Камень слегка холодил спину, на стене напротив солнечный свет из затянутого мельчайшей сеткой окна нарисовал слепящий глаза квадрат. Настолько яркий, что серый камень казался белым, а бурые полосы раствора вовсе не различались.
