песня?
– Хм, – приняв подачу, задумываюсь. – Нет такой. И группы нет любимой, и исполнителя, и стиля… Их слишком много, чтобы выбрать кого-то одного. Похоже на оправдание?
Пашка качает головой.
– У меня также, наверное. И все мои любимые песни старше меня раза в два.
Подбегаю к кольцу, но чертовы тапки не дают, как следует оттолкнуться, и до корзины я не допрыгиваю. Эх! Мяч, отскочив от кольца, летит в кусты.
Суриков смеется и идет его искать.
– Твой любимый фильм?
– «Ангелы Чарли»! – Отвечаю, не задумываясь.
– Что? – Брезгливо спрашивает он.
– Честно! – Мне и самой смешно. – Глупо, но это правда. Если вижу его по телевизору, не могу переключить на другой канал. Есть в нем что-то волшебное, уж не знаю, что именно.
– Бе-е, – изображает рвоту Суриков, – даю тебе еще одну попытку. Удиви меня.
– Ну-у… «Брат 2». Его тоже могу пересматривать бесконечно.
– Хоть старьё, но зачет! – Хвалит он и закручивает мяч. Тот крутится в воздухе, а затем ложится ровно в цель. – Чего ты… боишься?
Улыбка исчезает с моего лица.
– Взрослеть, – произношу так тихо, словно боюсь обжечься собственным дыханием.
– Этого все боятся. Думал, ты бесстрашная.
– Нет. Боюсь, что так и не узнаю своего предназначения в жизни. Дала себе это лето на то, чтобы решить, кем хочу стать. Странно все это, некоторые с детства твердо знают, кем хотят быть: врачами или космонавтами. И упорно идут к этой цели. А я вот люблю сидеть на диванчике и смотреть сериальчики, заедая разными вредностями. И почему до сих пор такой профессии не придумали, не знаешь?
Паша смеется. Искренне так, открыто, что мне тут же нестерпимо щемит душу от нежности. Я останавливаюсь. Что со мной? Все, что я чувствовала к мужчинам прежде – это влечение. А это… это какое-то совсем другое… Первый раз в жизни начинаю бояться саму себя.
Хватаю мяч, швыряю со всей силы и тот, на удивление, скрутив пару кругов по ободку кольца, вдруг ныряет в него и падает вниз.
– Какие девушки тебе нравятся? – Кричу, отправляясь за мячом.
Это такой трюк, чтобы спрятать глаза.
– Мне нравишься ты. – Не раздумывая, отвечает он.
И это заставляет мой желудок сжаться. Слышу Пашкины шаги за спиной, бросаю мяч и бегу по траве прочь. Суриков несется следом и хохочет. Оборачиваюсь и ловлю его взгляд. Мне жарко. Нестерпимо жарко. Но я не собираюсь снимать эту шубу ни за какие коврижки. Лучше поискать, во что переодеться.
Паша настигает меня возле гаража. Разворачивает к себе и прижимает спиной к холодной стене. Берет лицо в ладони и целует. Так же страстно, сильно и до боли, будто хочет выпить меня до дна. Таю в его сильных руках, понимая, что теряю контроль над собой и своим телом. Подчиняюсь, позволяю исследовать себя его настойчивым ладоням, начиная от шеи, вниз, к набухшим соскам, и заканчивая мокрым насквозь от желания бельем.
Когда его пальцы сжимаются на моих ягодицах, вдруг вскрикиваю. И это раззадоривает
