беззастенчиво закрывала дверь на щеколду всякий раз, стоило мне появиться у нее в кабинете.
Женщина, считающая себя коварной соблазнительницей студентов. Обычная одиночка далеко за тридцать, разведенная и никому не нужная, ожидающая своей порции ласки прямо на рабочем месте. Заранее оказавшаяся без нижнего белья под строгой юбкой. Не заставляющая себя упрашивать, покорно наклоняющаяся на стол, заваленный бумагами, ради быстрого перепиха с молоденьким парнем вроде меня. И всегда готовая расплатиться красивыми отметками в зачетке.
От воспоминаний об этом меня снова передергивает. Я уже месяц ее избегаю потому, что самому от себя противно. И дела с учебой, как следствие, складываются теперь не самым лучшим образом. Но ничего не поделать. Все отныне будет по-другому. Я так решил. Мне есть ради чего жить. Мне хочется касаться только женщины, которую люблю. У меня есть Аня. Она – мое Солнце.
– Вот это я понимаю, машина, – обходя меня слева, она указывает на «гелик» Юрия Палыча, отца Димы. – А это что? – Морщится, глядя на квадроцикл. – Отличный способ изящно свернуть себе шею?
Кладу руки на руль. Затуманенное сознание сразу приходит в норму, стоит ему только увидеть ключи в зажигании. Как же им не воспользоваться?
– Прокатить тебя? – Спрашиваю не своим голосом, словно во сне.
– Лучше на этом. – Аня смеется и тычет пальцем в «гелендваген».
– Не-е-е, – прыгая на сидение квадрика, усмехаюсь, – я ж не смертник! Случись чего, до самой смерти не расплачусь, даже если почку продам, денег не хватит. Даже если обе!
– Тогда, может, пойдем в дом?
– Садись, прокатимся! Не бойся. – Поворачиваю ключ, нажимаю кнопку зажигания. Раздается самый прекрасный на свете звук. Он отдается в ушах утробным рычанием голодного зверя и легкой вибрацией, согревающей ладони. Сейчас соображу, как тут все устроено. Слева сцепление, справа газ. Где тормоза? Вот они, родимые. – Давай, не ссы!
– Ты самый галантный кавалер из всех, кого я знаю. – Закидывая ногу и устраиваясь сзади, ворчит Аня.
Мех на ее жилетке щекочет мне спину. Дотягиваюсь до пульта, лежащего справа на полке, жму наугад кнопки – ворота, выходящие на улицу, начинают раздвигаться в сторону. Отлично.
– Если бы у меня было семь жен, – протягиваю ей шлем, взятый там же, на полке, – ты была бы самой любимой.
Она прокашливается.
– Какой-то сомнительный комплимент…
– Ладно. Самой-самой любимой из всех семи жен, – смеюсь я.
– Ха-ха. Как смешно. – Аня вертит в руке шлем и кладет его обратно. – Не хочу портить прическу.
– А голову ты, значит, повредить не боишься?
– Ты что ли собрался мне ее повредить? Я, вообще, к пьяным за рулем не сажусь. Хочешь, сама поведу?
– Конечно, – усмехаюсь я и плавно трогаю с места квадроцикл.
Солнцевой не остается ничего другого, как вскрикнуть и крепко обхватить меня руками.
Мы
