основаниях. А Вы знаете, как у нас пресса реагирует на все, мы же в демократической стране живем, а не в России!
– А можно поконкретнее? – произнес заведующий и посмотрел вызывающе на заместителя главного врача.
– Речь идет о больном Розенфельде! – металлическим голосом произнёс Ривкин, пытаясь показать кто в кабинете главный.
– А, Артур-Истребитель, теперь понятно!
– Что? Что Вам понятно?! У вас человек пять лет как в застенках КГБ, а Вы даже шага к реабилитации не сделали. Так что не вижу оснований, задерживать пациента и сам буду присутствовать на ближайшей комиссии и ходатайствовать о выписке. Да что Вы там за бумажку мнете?
– Ах, эту! Так, ерунда. Санитар у Артура под подушкой обнаружил…
– Дайте сюда. «Седьмой, дополненный и исправленный список приговоренных». Что это за чушь?
– Вы читайте, читайте! Ваша фамилия третья, после лечащего врача и моей… А Вы, если не ошибаюсь его адвокат Каплун?
– Да, – с некоторым гордым вызовом произнес молодой человек.
– Вы тоже есть в списке, – радостно сообщил доктор Концевой, – под номером восемь, после санитаров Хасана, Миши и Джорджа.
Оба его собеседника напоминали двух рыбок без аквариума. Заведующий мужским отделением снисходительно улыбнулся и бросил небрежно в сторону нового зам. главврача:
– Кстати, ваш предшественник, возглавлял шестой список…
Белеет парус одинокий…
Дело было так. Решили как-то три врача отметить своё поступление на курс по наркологии, а на дворе стоял суровый 1987 год. Помните, был ещё тогда популярный анекдот, что лучший приз за антиалкогольную пропаганду – бутылка коньяка; а ещё был и другой, это когда папаша с сыном смотрят на длинную-длинную очередь, и сынок спрашивает: «Папа, а это очередь в музей или за водкой?» «В музей водки, сынок», – грустно отвечает отец.
В общем, это было то самое время типа начала ледникового периода, когда всё постепенно начинало вымирать, и первой пала водка…
Ну, не одна она, конечно, с сотоварищами, – там портвейны всякие, даже живительный пивной родник высох. Люди в гости ходили со «стеклянным подарком" или там на премьеру в театр по «стеклянному билету»…
Так вот, собрались они как три васнецовских богатыря в городе на Неве, значит; один из них был представителем Средней Азии, второй из Челябинска, а третий, вы не поверите, из Биробиджана.
На улице февраль, холодно, минус двадцать один. Денег тоже небогато. Куда идти, не знают, сунулись в пару ресторанов. То ли вид у них был слишком интеллигентный, то ли им правду сказали: «Мест нет».
Стоят, мёрзнут возле третьего, где сказали, что, возможно, пустят, когда места случайно освободятся… Тут азиатский коллега и говорит: «Пойдем ко мне в комнату в общаге, у меня во-о-от такенная дыня есть. И чай, хороший, крепкий чай».
А челябинец ему отвечает: «Сразу видно, нерусский ты человек, Куаныш! Как же ты людей
