Разрешил переехать к тебе, пока контракт не закончится… Только я не поняла, ты что тут делаешь? Я, понимаешь ли, бельё по твоему вкусу выбирала, хотела встретить тебя в нём, как заказывал, а ты уже тут?
– М-м-м? Купила бельё? И какое же? – он сбросил с её плеч тренч, развязал поясок на платьице и посадил на высокий крутящийся стул около барной стойки, предварительно приподняв подол платья.
– Телесного цвета, ажурное, прозрачное, всё видно, – она уже часто дышала, опьянённая близостью этого парня, и обнимала восхитительное рельефное Тёмкино тело, покрывая частыми поцелуями его плечи, шею.
– Всё – это что? – хрипло спросил Тёмка. Он уже сам сгорал от страсти, но старался держать себя в руках до тех пор, пока эта кошечка не нафлиртуется с ним и сама не будет умолять его о сексе. То, что этого осталось ждать недолго, он чувствовал. В больнице он узнал, какой горячий темперамент у этой девочки.
– Н-ну, возбуждённые сосочки, линию бикини… – закусила она хитро губку и посмотрела на него. Нет, не посмотрела. Только взглянула – и закатила глазки от возбуждения. Потому, что Тёмка уже развёл ей ножки, зарычал, увидев на ней чулочки и залез в уже напрочь промокшие трусики своими горячими умелыми пальчиками.
– Тё-ё-ём, – выдохнула она, – ну неужели это сейчас произойдёт, а?!
– Ты хочешь этого? – тоже с хитрой ухмылочкой задал он до безумия тупой вопрос, размазывая скользкую влагу по её горячим складочкам промежности. А то не видно!!!
– Да-а-а… – выгнула она спинку, подаваясь навстречу его ласковым пальчикам.
Всё! Сдерживаться больше не имело смысла! Оба просто пылали от одурманивающего возбуждения.
На пол полетело Наташино платье, лифчик, разорванные по бокам трусики, торопливо скатанные Тёмкиными ладонями чулочки. Наташа лишь дрожащими руками расстегнула его ширинку, а джинсы вместе с «боксёрами» он сдёрнул с себя сам.
И вот они, охваченные ураганом похоти и страсти, жадно целуются, прикусывая кожу, лаская все изгибы и рельефы друг друга, при этом тяжело дыша и бессвязно шепча о своих пошленьких желаниях.
Артём подхватывает Наташу и переносит с неудобного стула на огромный стол, сажает на него, снова разводит ей ножки и проводит пальчиком по истекающей соком промежности:
– Готова?
И тут же медленно входит в неё, вплывает, вползает, словно змей.
И останавливается, следя за её реакцией: привыкла? Приятно?
Она привыкла, а потом первая подалась бёдрами ему навстречу.
Он только этого и ждал: несколько раз толкнулся в ней медленно, «распробовал», блаженно прошептав:
– Натусь, а у тебя тут даже лучше, чем я представлял.
А потом начал ускорять свои движения, рваные, голодные, дикие… Первобытная страсть, звериный рык хищника и при этом безумно приятные нежности, произнесенные жарким шепотом, просто заставили Нату полыхать в огне,
