угнетенной жертвы превращался в тонкие лоскуты. Едва ли вой ветра, ударяющего в окна, мог сравниться с этим треском.
Все происходило по старому сценарию: он хочет – она подчиняется, он наслаждается – она терпит. Такое ли внимание было нужно? Может быть, в глубине души ей и хотелось чувствовать себя безжизненной куклой в его руках. Все-таки Анастасия Николаевна не пыталась даже сопротивляться его прихоти. Может быть, она ожидала подобное обращение: равнодушный взгляд, отсутствие всякого интереса к ее предпочтениям. Резкие движения, болезненные точки, отзывавшиеся томлением внизу живота. Укусы на шее такие, которые сложно скрыть даже под толстым слоем пудры. Может быть, женщина сама нуждалась в этой игре…
Он не смотрел в ее глаза. Слишком надменными они казались ему. Всякое желание, искрящееся в них, было омерзительно знакомым. Каждый ее стон напоминал шелест смятого листа бумаги. Мужчина сжимал шею супруги в том самом порыве, каковой, по ее ошибочному мнению, являлся контролируемым. Он бы придушил ее, если бы не впивавшиеся в широкие плечи ногти, что со звонким хрустом ломались, царапали кожу и оставляли алые следы на ней.
Мысль о ее смерти была слишком сладкой, желанной. Невозможно было забыть падение этой женщины год назад. Коварный удар куда-то под ребро. Жестокая насмешка над ним, над его ныне мертвым уважением к ней, над их сыном.
Не подозревая, что ему все известно, она отдавалась во власть сковавшей тело похоти. Влажная, но уже не столь узкая. Наверное, она совсем не замечала, как ему наскучило это. Распаляла Александра Леонидовича совсем не страсть. Ненависть. Бессильное желание доказать, что ее тело принадлежит только ему, резало разум. Досада. Никак не получалось верить в это. Совершенно чужая женщина. Не его!..
Глава 2. Призрак из прошлого
На следующий день, в поместье графа Николая Усурова царила мрачная атмосфера, накрывшая своей мёртвой шалью весь дом. В широком зале. окруженный толпой находился гроб. Тёмно-фиолетовая ткань его переливалась в бледных лучах зимнего солнца, оттеняя неким смертельным блеском.
Среди присутствующих можно было заметить и Лагардова. Ярко-черная бархатная ткань его фрака особо выделялась среди всех других серых и неприметных красок. Благородное лицо мужчины было слишком бледным то ли из-за освещения, то ли из-за сильной усталости, преследовавшей его не первую неделю. Светло-голубые глаза его казались стеклянными. С виду Александр Леонидович выглядел весьма спокойно, но внутри что-то мешало ему сосредоточиться на одной мысли, какая-то невидимая сила заставляла его теряться, нервно сжимая в руках белые перчатки.
Рядом с ним стояла Анастасия Николаевна. Её тело била мелкая дрожь, она принималась к мужу, желая найти в его объятиях поддержку. Лагардов машинально приобнял ее и совершенно скованно погладил по спине. Он не думал о её скорби, лишь пытался поскорее заставить её успокоиться. Казалось, с каждым его вздохом, с каждым движением
